Астафьев ушел на фронт добровольцем в 1942-м и стал одним из главных летописцев Великой Отечественной. Его роман "Прокляты и убиты" – несомненно, самое честное, пронзительное и яркое художественное произведение из всех, что написаны о войне за последние 70 лет.
"Писать о войне, о любой – задача сверхтяжелая, почти неподъемная. Но писать о войне прошлой, Отечественной — и вовсе труд невероятный, ибо нигде и никогда еще в истории человечества такой страшной и кровопролитной войны не было, — говорил сам Астафьев. — Об этой войне столько наврали, так запутали все с нею связанное, что в конце концов война сочиненная затмила войну истинную. Заторами нагромоздилась ложь не только в книгах и трудах по истории.., но и в памяти многих сместилось многое в ту сторону, где война красивше на самом деле происходившей, где сплошной героизм, громкие слова и славословия. А наша партия – основной сочинитель и поставщик неправды о войне".
"Мне иногда пишут и говорят, что война, изображенная мною, — "неправильная", не похожая на войну тех, кто сражался на ней в ста километрах от передовой, — признавался писатель. — А она очень разнообразна, между прочим. Не только за сто, она уже и в километре иная, более "правильная", героическая и интересная, чем на передовой. Там люди убивали людей – это страшно, это античеловечно. Это противу разума и рассудка – кровь, озверение, тупая работа, полужизнь, полусуществование в земной, часто сырой траншее".
Вольно или невольно, Виктор Астафьев вывел простую истину: "Тот, кто врет о войне прошлой, приближает войну будущую".
Так, может быть, и не надо говорить о войне вовсе? У Астафьева было свое принципиальное суждение на этот счет: "Надо не героическую войну показывать, а пугать ей, ведь война отвратительна. Надо постоянно напоминать людям о войне, чтобы не забывали. Носом как котят слепых тыкать в нагаженное место, в кровь, гной в слезы". "Увы, теперь я знаю, что всю правду о войне знает только Бог. Народ наш в большинстве своем не знал ее и, возможно, знать не хочет – слишком страшна она и отвратительна, слишком для усталых русских людей, прежде всего истинных вояк, правда эта неподъемна", — констатировал Аставьев.
О великом писателе-фронтовике сказано и написано немало. Но всегда интереснее послушать людей, лично знавших героя. Вот короткая зарисовка красноярского журналиста Величко о встрече с Астафьевым в тесной компании коллег за рюмкой чая: "Обычный мужичок. Умный, но не интеллектуал.
Он внушал уважение. Интересно говорил. Вроде и ничего сногсшибательного, но как-то емко, веско. Но не безапелляционно! Понравилось, что он выглядел среди рядовых журналюг не мэтром с указующим перстом, а равным среди равных. Пару раз запускал сочный матерок — но не злоупотреблял этими идиомами. Понравилось, что, не чинясь, пил водочку, сам подливал соседям. Жадности к сему напитку не заметил. Выпив пару рюмок — покраснел, слегка разгорячился, снял мягкий, толстый пуловер…".
Был ли Астафьев при жизни обласкан властью? Как-никак Герой социалистического труда (1989 год), неоднократный лауреат государственных премий.
Но, в то же время, он — из семьи раскулаченных сибирских крестьян. В рядах КПСС не состоял. Да и во всех его книгах вы не найдете признаков любви к власти. Так кто же он – придворный писатель или диссидент?
Сам Астафьев ответил на эти вопросы так: "Смею думать, как писатель я никогда не был ни в русле, ни на стрежне социалистического реализма в его жесткой, зашоренной трактовке. Никогда не мучился над проблемой положительного героя, роли партии, "темой рабочего класса" и прочей идеологической дребеденью. Но и диссидентом я не был. В иных обстоятельствах — как знать, но в своих и по природе своего писательства, и по характеру просто не мог им быть. Писал, как писалось, думалось, дышалось — и резко, и лирично, и "раздумчиво". Парадокс, что меня как-то сразу начали хвалить, а ругали хоть порой и жестко, но подозрительно маловато".
К счастью, свой главный роман о войне "Прокляты и убиты" Астафьев написал уже в 1990-е годы. Иначе лежать бы при советской власти рукописи в столе, до скончания века. Слишком "не та" война в его романе. Слишком много грязи и крови. Война за пределами человеческого сознания. "Вы создали нечто доселе невиданное", — это из письма фронтовика-окопника к писателю. И то правда – роман никак не вписывался в каноны советской идеологии. Тогда бы точно не напечатали.
А что же сегодня? Был бы жив, того и гляди — заклеймили бы литератора Астафьева, привлекли бы к ответственности "за искажение исторической правды", как ее понимают некоторые депутаты Государственной думы. Так что советуем всем, кто еще не успел прочесть "Прокляты и убиты", поспешить в книжные магазины — пока не изъяли с полок как неблагонадежное произведение.
И в творчестве Астафьева, и в его интервью и комментариях отчетливо прослеживается активное неприятие сталинизма как противоестественной системы, уничтожающей личность человека, превращающей народ в послушное, безропотное стадо. Вот, что он писал об этом много лет назад: "Нет на свете ничего подлее русского тупого терпения, разгильдяйства и беспечности. Тогда, в начале тридцатых годов, сморкнись каждый русский крестьянин в сторону ретивых властей — и соплями смыло бы всю эту нечисть вместе с наседающим на народ обезьяноподобным грузином и его приспешниками. Кинь по крошке кирпича — и Кремль наш древний со вшивотой, в нем засевшей, задавило бы, захоронило бы вместе со зверующей бандой по самые звезды. Нет, сидели, ждали, украдкой крестились и негромко, с шипом воняли в валенки. И дождались! Окрепла кремлевская клика, подкормилась пробной кровью красная шпана и начала расправу над безропотным народом размашисто, вольно, безнаказанно".
Да, Астафьев не был, как теперь сказали бы, "политкорректным". Он был воином, со своей окопной солдатской правдой и русской прямотой.
На вопрос журналиста: "Довольны вы прожитыми годами?", отвечал: "Хорошо, что не бездельничал, много работал. Из безграмотного мужика сумел продвинуться, занял свое место в литературе. Место, которое считаю своим. Жизнь прожил не зря. У меня замечательная жена, которая не требует от меня больше, чем я есть. У меня есть мои читатели — знаю по письмам, телефонным звонкам… Кстати, из благополучной жизни литераторы не рождается. А в России всегда хватало и страданий, и мук".
В последние годы жизни Виктор Астафьев редко давал интервью. Тяжело болел, но при этом продолжал много работать. Умер великий русский писатель-фронтовик поздней осенью 2001 года на 78-м году жизни, там же, где и родился — в деревне Овсянка Красноярского края.
Петр Моргунов, Час Пик СПБ
Неправильная война Астафьева
Раздел: Общество | Просмотры: 22527 | Комментарии: 2