Одним из оценивших картины художника стал оппозиционер Алексей Навальный. 6 мая в его твиттере появилась фотография картины Сотова «Хороший плохой человек» с подписью: «Это вообще великолепно. Не просто "люблю такое", а "обожаю"». 4 июня соратники Навального подарили ему эту картину. Прежде она, как и другие картины Сотова, висела на заборе во Владимире. 20 июня у оппозиционера, находящегося под домашним арестом, следователи произвели обыск и изъяли рисунок. Работники СК объяснили свои действия «получением информации о похищении чужого имущества».
Тогда же Следственный комитет возбудил уголовное дело по части 2 статьи 158 УК РФ («Кража», до пяти лет лишения свободы). Сотрудники органов пояснили, что действуют по заявлению автора и что «ущерб от кражи картины является значительным для автора».
В тот же день, 20 июня, Сотов появился в передаче НТВ «Чрезвычайное происшествие». Ведущий рассказывал, что «следователи сделали неожиданную находку во время обыска в квартире Алексея Навального». Автор сюжета сообщал, что «художник уверен в причастности Навального к похищению картины». При этом в прямой речи художника не было ни одного слова о том, что уголовное дело возбуждено по его требованию.
На прошлой неделе несколько десятков сторонников Навального и его жену вызвали в Следственный комитет для дачи показаний в рамках дела о краже картины художника.
После передачи НТВ и скандала с «похищенной картиной» Сотов отказывался встречаться с журналистами и снял все свои работы с заборов. Корреспондент «Русской планеты» поговорил с владимирским художником.
— Давайте для начала немного поговорим о вас. Вы не знаете, наверное, но в интернете ваши рисунки пользуются популярностью. Расскажите, как начали рисовать картины.
— Первую свою работу я нарисовал лет в 16, когда мне должны были удалять аппендицит. В больнице не было мест в палатах, поэтому меня положили в коридоре. Напротив меня лежал пациент, над ним была вывеска «Не курить». А пациент, разумеется, себе в удовольствие покуривал. Это само по себе было карикатурой — и мне тогда захотелось ее запечатлеть в рисунке. Потом был долгий перерыв, но в какой-то момент я стал работать художником-оформителем на заводе.
— Это как?
— На заводе надо было оформлять цеха — наглядная агитация, объявления. Там я и набил руку. Потом работал и в кинотеатрах, и в других учреждениях.
— Как раз чувствуется, что у вас был опыт работы в агитации. То есть работа вроде той, которой Остап Бендер должен был заниматься на пароходе в «12 стульях»?
— Да-да, именно, я всегда смеюсь над этим сюжетом! Правда, я несколько более исполнительным был, чем Остап Бендер. Но постепенно эта работа становилась все менее и менее востребованной. В последний раз я ей занимался в кинотеатре в 1988 году. Но там попалась плохая директриса, а мне жена и подсказала: «Иди, устраивайся дворником — будешь успевать после работы дочку забирать из детского сада». И я устроился дворником за ту же зарплату в 120 рублей. И уже 26 лет как дворничаю.
И очень мне эта работа понравилась. Физический труд, голова отдыхает. Как раз с 1988 года у меня и значительные картины начались — я тогда же вступил во Владимирский самодеятельный клуб художников, стал участвовать в выставках. И было удобно с работой: смотрю, на помойке деревянный щит лежит, я его подбираю, чищу, а потом маслом на нем рисую! А что, дешево и мило. Правда, значительная часть тех картин сейчас в сарае и в деревенском заброшенном доме — жене я с ними надоел, пришлось все унести из дома.
Хотя рисование картин я иногда использовал для выхода эмоций. Однажды попалась такая начальница, которая к каждому неубранному комку снега придиралась, причем довольно грубо. Я ей ничего в тон не отвечал, но нарисовал картину, где ее выбрасываю в сугроб вместе с убранным снегом.
— Не очень понятно, насколько серьезно вы относитесь к тому, что рисуете. Вы искренне считаете, что автомобили — это изобретение сатаны?
— Это образ, конечно. Но мне машины, собаки и телевизор действительно не нравятся. И я хочу передать свое ощущение так, чтобы зацепить людей. Мне не нравится, как лают собаки, что из-за ДТП в стране ежегодно гибнет по тридцать тысяч человек, что машины занимают все место во дворах. Не люблю телевизоры и компьютеры, потому что если человек в них уткнется — так даже от них не может отвлечься.
— В интернете я нашел ваши картины, которые серьезно отличаются от всего остального, что вы делали. На них изображены имперские флаги, положительные славяне и очень плохие евреи и кавказцы. Что это такое?
— Это я рисовал лет тринадцать назад. Я тогда побывал в Москве и на Красной площади наткнулся на книжный развал, где меня очень заинтересовал продавец. Я с ним много разговаривал, купил у него какие-то книжки. Он был националистом, занимался вопросом русской нации, меня это страшно заинтересовало.
Правда, потом, слава богу, жена это увидела, какие я книжки читаю, и повыкидывала их, я вовремя опомнился. Да и тот парень был каким-то шизофреником или больным, если честно. Но был период, да, когда я рисовал такое. Поймите, это были не мои лозунги: просто тема, которую я изображал в своих картинах.
А у меня, конечно, есть друзья-евреи, и кавказцев я встречал, к которым нельзя относиться плохо. Мне даже обидно становилось из-за того, что о них распространяются негативные стереотипы. Но за те картины меня даже в милицию вызывали и заставляли писать объяснения. Как раз тогда только-только появился закон Путина об экстремизме, 282 статья.
— А что читали тогда? Александра Проханова, наверное?
— Газету «Завтра» любил, постоянно ее читал. И сейчас изредка покупаю. Они стали писать много про Украину и про религиозную тему, я стараюсь про это поменьше читать. Раньше я отсылал в «Завтра» свои карикатуры, думал, напечатают. В газете мне ответили, что мои работы по стилистике больше подходят компартии. Пришел в КПРФ, а там меня совсем не поняли. У меня в работах был изображен дьявол, а в КПРФ сказали, что бога и дьявола не существует, поэтому они это напечатать не могут.
— Как произошло, что вы начали делать свои выставки на заборах города?
— До этого я постоянно участвовал в каких-то выставках. Была невероятная свобода, особенно, как сейчас помню, в 1996 году. Потом все пошло сложнее. А в 1996 году я даже выставлял свои картины в витринах магазинов — их хозяева сами были рады. Тогда мне хотели дать звание заслуженного работника культуры, но оказалось, что получение этого звания требует того, чтобы я собрал такое количество бумажек, будто напрашиваюсь сам на это, поэтому во время одного из походов по кабинетам чиновников я решил ничего не получать.
А несколько лет назад я пришел в ДК Химзавода, предложил директору провести свою выставку. Оказалось, что директор меня и мое творчество знает. Поэтому он мне прямо с порога заявил: «Знаете, ваши картины если где и развешивать, то на заборе. Но только с обратной стороны забора лучше, где их видеть никто не будет!». Я ему ничего не ответил, но решил, что идея с забором действительно хорошая. Шел по городу и обратил внимание на ограждение у спуска перед вокзалом, там много людей проходит. Решил, что это очень хорошее место для моей выставки.
— Но у вас же и раньше сдирали плакаты с заборов, я так думаю. Как вы к этому относились?
— Я всегда к этому прекрасно относился! На них и писали что-то, и сдирали их. Для меня всегда важнее всего было, чтобы человек увидел мою картину и воспринял ее. А когда одна из работ пропадала, я на освободившееся место вешал новый плакат.
— А к людям как относились, что они себе уносили плакаты?
— Когда забирали с забора — совершенно прекрасно. Правда, дальнейшей судьбы своих работ я не знал — что с ними делают люди, когда уносят.
— Расскажите тогда в таком случае, что же произошло на этот раз, когда по вашей заявке полиция возбудила дело о картине, оказавшейся дома у Алексея Навального.
— Меня тогда просто обманули. Никакого заявления я писать не хотел. Мне позвонили домой, представились сотрудниками администрации Владимирской области и сказали, что нам надо встретиться. Они меня на машине повезли к забору, где были размещены мои работы. Стали снимать меня на камеру.
И мне было от этого очень радостно и лестно, меня прямо расхваливали. Тут они в какой-то момент мне и говорят: «А у вас пропадают работы?» Отвечаю, что ради бога, пропадают и пропадают. Тогда меня спрашивают, не хочу ли я найти тех, кто забирает плакаты, тут же висела моя работа, а теперь ее нет. Я удивился еще: как они собираются кого-то искать? И зачем им мелочью такой заниматься, а не другими какими делами? Мне на это пояснили, что было постановление Путина о том, что даже мелкими делами нужно заниматься!
— И что, слова о постановлении Путина подкупили вас?
— Да нет. Я всегда был не против, чтобы кто-то уносил мои работы. Ну, говорю им: пожалуйста, если найдете — на здоровье! Я же не мог запретить им искать.
— Но им же все равно требовалось, наверное, какое-то ваше заявление. Вы сами пришли в полицию?
— Нет, меня посадили в автомобиль, где люди представились полицейскими и показали удостоверения. Но я, правда, мельком посмотрел на документы. Я тогда еще в такой эйфории был из-за того, что меня засняли на камеру и хвалили. Меня редко кто хвалит. А уже темнело, я торопился домой. Я сел между ними в автомобиле и стал отвечать на их анкету, где родился, где учился и тому подобное. В какой-то момент они вернулись к теме необходимости найти мою работу, но это было среди множества пунктов того, о чем меня расспрашивали. В итоге мне протянули заполненный протокол, я попытался прочитать, вдруг расстрел подписываю, а там такой почерк, что не разобраться! Они еще и свет такой тусклый включили... Да и я домой торопился, так надоела вся эта тягомотина. Я вообще человек доверчивый. Поэтому поставил подпись и пошел.
И потом уже оказалось: подпись была под заявлением о том, что я хочу найти людей, забравших картину. Я им еще сказал на прощание, шутя: «Ну, если найдете — картину — звоните!» А на следующий день мне действительно позвонили: нашли, мол, мою картину. (Сотов подписал протокол 19 июня, а 20 числа в 6 утра следователи уже проводили обыск в квартире Навального. — РП) Я попросил, чтобы мне рассказали подробности. Мне пообещали перезвонить. Но так и не перезвонили.
— Но вы же в курсе, что потом происходило из-за вашей подписи в их протоколе?
— Потом родственники показали мне сюжет НТВ со мной. Причем меня так там показали, что сам себя не узнал, голос хриплым сделали, будто алкоголик какой-то! А из моих слов почти ничего не оставили, зато журналистка сказала, что я написал заявление о том, что хочу найти похитителей картины. Но я-то этого не говорил! Я сказал только, что расписался в протоколе. А в том сюжете НТВ я вообще впервые увидел Навального и узнал, кто он такой. Там говорилось, что он 100 миллионов рублей украл, что-то такое, и еще показали мою картину, снятой у него дома скрытой камерой.
— Теперь за вашу подпись в протоколе друзьям Навального (да и, возможно, ему самому) грозит до пяти лет заключения за организованную кражу.
— Батюшки! Мне говорили, что им два года грозит. Вот поэтому я сейчас свои работы и убрал с улиц города. Мне-то картину абсолютно не жалко! После этого скандала с Навальным я решил снять все свои картины с заборов, чтобы еще кто-нибудь не пострадал, забрав их с собой.
— Но теперь из этой истории развернуто уголовное дело.
— Да я сам потом ходил в полицию и хотел отозвать свою подпись. А мне там ответили, что не могут найти мое заявление! Пообещали позвонить, как найдут, но так и не звонили. Но я хотел отозвать заявление, оно не было моей инициативой, а ко мне просто вошли в доверие. А то, что произошло в остальном? — это просто политическая борьба, видимо, против Навального. Меня зацепили случайно.
— То есть, если бы к вам обратились адвокаты Навального и попросили отозвать ваше заявление, вы бы так и сделали?
— А если бы ко мне обратились адвокаты Навального, то... Это сложный вопрос. Знаете, когда вы мне сказали о тюремных сроках до пяти лет, я даже немного испугался. Давайте вы просто опубликуете то, что я вам рассказал. А я вам покажу свой новый диптих с собаками.
— Хорошо. Тогда уточните еще, пожалуйста: если бы у вас была возможность подарить Навальному картину, за которую против него возбуждено дело, вы бы ее подарили ему?
— Да бога ради! Если это можно, то, конечно, сам подарил бы картину Навальному. Хотя ему ведь и так ее подарили на день рождения, как я понял. Если бы картина была бы у Навального, я был бы только рад. Правда, слышал, что она вроде бы сейчас в полиции.
Илья Шепелин, Русская Планета
Оригинал публикации
Художник Сергей Сотов: «Меня просто обманули»
Раздел: Общество | Просмотры: 12549 | Комментарии: 15