Блеск и нищета
– Радик Зуфарович, почему вы стали врачом?
– В детстве я был очень привязан к бабушке – родители все время были на работе. Она сильно болела, ей требовалась операция, и я очень хотел ей помочь.... Сочувствие к проблемам стариков сделало меня сердобольным и определило выбор профессии. Зная эту «слабость», мой Учитель, профессор Валентин Викторович Никитин предложил «возрастную», пока не разработанную тему. Боялся не справиться, но получилось. Моя диссертация по остеопорозу стала первой в республике и одной из первых в России.
– Как вы относитесь к модернизации медицины?
– Неоднозначно. С одной стороны, вливают миллионы, с другой – порой не могут обеспечить элементарную помощь. На высокотехнологичные операции спускают план, направляют огромные деньги, но, если больница не успеет их освоить, приходится под эти диагнозы подтягивать другие. Не освоишь – урежут финансирование. Раньше требовали койкодни, сегодня другая крайность – «оборот» койки. В этом году на новую систему финансирования через ОМС перевели около 500 видов высокотехнологичной медпомощи. Еще около 1000 видов переведут с 2015 года. Они будут финансироваться по единым тарифам: каждый центр, независимо от нахождения – Москва, Казань или Уфа – получит за прооперированного пациента равное финансирование. Это хорошо. В то же время для ВМП нужны обученные специалисты. Но пока не слышно о повышении квалификации врачей в федеральных центрах, как это было раньше. Оплачивают только учебу на местных кафедрах. Одно время ее спонсировали фармкомпании, но это сочли коррупцией и запретили.
– То есть республиканским и областным центрам – крупные вливания, районам – «оптимизация»?
– Это больной вопрос. От сокращения сельских больниц пострадает главным образом их основной контингент – пожилые люди. Мне десятками звонят и землякиилишевцы, и из других районов: плачут, просят устроить в стационар. В ЦРБ отказали, срок ожидания в РКБ – полгода. Но за это время человек может стать инвалидом! Стараюсь, но не могу помочь всем. Отделения переполнены экстренными пациентами, больные неделями, месяцами не могут попасть на госпитализацию. Мне кажется, это делается для поддержки частных клиник. Должна работать страховая медицина, человек должен быть уверен, что при инфаркте, инсульте, переломе и т.п. он экстренно получит качественную и бесплатную медпомощь. Если не воровать и правильно организовать дело, денег хватит и на пациентов, и на достойную зарплату медикам.
На селе не хватает самых востребованных врачей. «Земский доктор» пока не оправдывает ожиданий. Знаю примеры, когда молодые специалисты на выделенный миллион приобретали жилье в Уфе, сдавали его, жили в селе на квартире и, отработав пять лет, возвращались в город.
– А почему сами не вернулись в село?
– Я был не против, но профессор Никитин настоял на ординатуре, потом меня пригласил на работу зав. травматологоортопедическим отделением
13-й больницы (база кафедры травматологии) Сергей Алексеевич Зеленцов. Параллельно занимался диссертацией... А уже с таким багажом хотел работать в городе. К тому времени родная Верхнеяркеевская ЦРБ пришла в упадок, пошли сокращения, все закрывалось – прежнее руководство республики игнорировало некогда цветущий и хлебный Илишевский район. Когда наше травмотделение закрыли на реконструкцию, мы шутили: «Если 8-ю ремонтировали восемь лет, то нашу будут все 13». Так и вышло. В результате одна половина коллектива ушла в 18-ю больницу, другая – в 21-ю.
Пришить нельзя ампутировать
– Модернизация отразилась на доходах врачей?
– Чтобы достойно содержать семью, работаю в трех местах: на полторы ставки в больнице, в частной клинике и экспертом в страховой компании. В день делаю по 2-3 операции, в т.ч. высокотехнологичных. Причем, намного больше экстренных, чем плановых. За каждую операцию отдельная оплата не положена. Главный стимул – профессиональный рост. Многие коллеги ради заработка дежурят по 10 и больше ночей в месяц. Бывает, оперирую и наутро после суточного дежурства. Работаем скальпелем, иглами, сверлами, долотом, периодически режемся и колемся. Одноразовые китайские халаты и бахилы быстро пропитываются кровью, перчатки рвутся обломками костей. Очки не всегда надеваем – быстро потеют. Вчера носки оставил в операционной – до нитки в крови... Выходишь из оперблока по уши в крови и трясешься: не заразился ли? Ведь мы, хирурги, в группе риска по гепатиту, сифилису и ВИЧ.
Но мыто люди старой закалки, а вот молодежь более прагматична. Както присутствующий на операции по восстановлению кисти студент спросил: «Сколько заплатят, если пришьем, и сколько, если ампутируем?». Отвечаю, что одинаково, но в первом случае придется работать всю ночь. Его реакция удивила: «Если одинаково – зачем париться?». Такие примеры, к счастью, единичны. Слава Богу, он так и не стал врачом.
– Говорят, что у врачей основная зарплата – благодарность пациентов...
– Да, ответ Сталина на предложение наркома Семашко поднять зарплату врачам актуален и сегодня (смеется). Врачи шутят: «Водку не пью, цветы не ем» или «Кто позволил тратить мои деньги на коньяк и конфеты!?». Конечно, бывает, врачи заранее просят, говорят, коегде и такса существует... Сам за помощью к коллегам никогда не иду с пустыми руками. Если честно, иногда тоже не отказываюсь от благодарности. Но только по инициативе пациента, при хорошем исходе лечения, после выписки. И, слава Богу, совесть чиста, никто не упрекнет.
– Почему врачи ропщут на судьбу, но своих детей ориентируют на медицину?
– Моей старшей только 11, она мечтает стать педиатром. Отговаривать не буду, поддержу, но и проталкивать не буду. Студенты, поступившие по настоянию родителей, диплом получают, но врачами не становятся. Больше половины моего курса ушли в другие сферы. Есть управляющий банком, владельцы магазинов, автосервисов, парикмахерских, фермеры...
Сегодня число студентовмедиков растет за счет «контрактников». Мне кажется, в медвузах это недопустимо. К этой категории отношение особое. Жена – доцент в вузе – приходя с работы, чуть не плачет: опять «платный» студент нахамил, пропускал лекции, практику, в итоге на экзамене двойка. Но он не расстраивается, все равно, говорит, поставите. Да и руководство давит: не трогать, от них деньги, ваша зарплата! Но одно дело аграрник с липовым дипломом, другое дело – врачдвоечник.
«Театральный бес»
– А что привело врача в драматургию?
– Театралом я стал в институте: декан факультета Ирина Борисовна Лермонтова предлагала билеты в Башкирский театр. Я всегда брал их и приглашал по очереди девчонок из общежития филфака БГУ. Один спектакль смотрел по нескольку раз с разными девушками. Потом открыли «Нур». Но рекламы не было, поэтому писал на листке репертуар и клеил в БГМУ и БГУ. Подружился с артистамиземляками – Идрисом Калимуллиным и Резедой Фахруллиной.
«Театральный бес» вселился, написал статью в «Кызыл тан», потом – рецензии, зарисовки об актерах. Меня стали приглашать на гастроли, однажды довелось взять интервью у самого Марселя Салимжанова (худрук Татарского театра им. Г. Камала. – ред.).
Както на сабантуе в Илишевском районе оказался в одной юрте с главрежем «Нура» Абылхаером Сафиуллиным. Расслабились немного, говорю ему: «Что вы ставите? «Продай мне мужа», «Не жена, а дьявол»…. Сплошной Болливуд. Надо бы о душевном, о вечном». «Вот, говорит, и напиши». Благо, тему искать не надо. Изучил ряд пьес, засел за мастеркласс от Наиля Гаитбаева. Результат показал друзьямжурналистам. Одобрили. За пьесу получил 40 тысяч, но, конечно, писал не за гонорар. Интересно было попробовать себя в новом качестве.
– Сценической версией довольны?
– Поначалу были разногласия с режиссером. Но он отрезал: «Пьеса твоя, спектакль мой». Вот уже четвертый год идет. Возили его и в Казань. Узнав, что это пьеса врача, на спектакль пришла вся медицинская элита Татарстана. Коллеги приняли хорошо. Надеюсь, нам удалось создать серьезную философскую вещь, а не очередную легковесную пьеску. Кстати, полностью разделяю мнение актера Алмаса Амирова, высказанное в вашей газете.
Театры часто идут на поводу у зрителя, невольно опуская профессиональную планку. В свое время Башдрама начала воспитывать зрителя («Великодушный рогоносец», «Бибинур, ах Бибинур»...), Олег Ханов продолжает эту политику. Серьезные пьесы воспитывают и зрителя, и актера, поднимают его творчество на более высокий уровень. Недаром заветное желание каждого артиста – сыграть в пьесах Чехова, Шекспира....
– Нет желания еще обратиться к драматургии?
– В прошлом году начал писать музыкальную комедию, но пока застопорилось – времени катастрофически не хватает. Надо бы вернуться к научной работе, пора уж и докторскую защищать... Как поет Салават Фатхетдинов, «Бэхетле булырга вакыт житмэде». Это про меня.
– Новый год встретите дома? Как врачи относятся к дежурству 31го декабря?
– В этом году дома, а два года назад встречал в больнице, приехала семья, немного посидели. В 13-й больнице однажды почти всю новогоднюю ночь провел в операционной: поступил парень с ножевым ранением шеи, кровь – фонтаном. Особо праздновать не приходится, больные есть всегда, но некоторые врачи выбирают дежурство именно 31е декабря, потому что 1 января идет просто вал больных, в том числе пострадавших накануне. Вообще, я бы отменил длительные выходные: люди не «просыхают», травмируются, доводят себя до алкогольного психоза, падают с балконов. Так что пока в новогодние праздники для нас – самый, как говорится, «сенокос».
Светлана Истомина, «Уфимский меридиан»
Оригинал публикации
Врач из Башкирии о ситуации, зарплатах медиков и любви к театру
Раздел: Общество | Просмотры: 28866 | Комментарии: 49