Хочу предложить читающей, а особенно, и думающей при чтении, аудитории этого сайта одну статью, где в общем-то однозначно сказано почему вотчиники земель края старались припустить на вотчинные земли припущенников. Надо ли ставить пока вопросы, а кого именно более всего, и что бы стало с басшкирским народом, если бы не более кого?
ИЗ ИСТОРИИ ФЕОДАЛИЗМА И КАПИТАЛИЗА В БАШКИРИИ. Уфа-1971, Башкирский филиал АН СССР Ин-т истории, языка и литературы.
В.С . ТОЛЬЦ
МАТЕРИАЛЫ М. К. ЛЮБАВСКОГО ПО ИСТОРИИ БАШКИРИИ
Имя академика М. К. Любавского (1860—1936), посвятившего большую часть своей жизни исследованиям и преподаванию в Московском университете (с 1911 по 1918 год М. К. Любавский был его ректором) литовской и западно-славянской истории, хорошо известно широкому кругу историков. Ученик и последователь В. О. Ключевского, блестящий представитель «юридической школы», М. К. Любавский явился основателем нового направления в русских исторических исследованиях — исторической географии и истории русской колонизации. Его труды в этой области, его фундаментальные исследования по истории Литвы и Польши XVI в. приобрели заслуженное признание современников и историков последующих поколений.
Менее известны специалистам неизданные работы М. К. Любавского, посвященные истории Башкирии, написанные в Уфе, где в первой половине 30-х годов протекала его научная деятельность. Эти работы вместе с остальным архивом ученого поступили в 1955 г. в Отдел рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина 1. Кроме того, рукописи отдельных исследований М. К. Любавского хранятся в Отделе рукописных фондов Института истории СССР.
1 Описание архива М. К- Любавского см.: «Новые поступления» (составил Я. Н. Щапов). — «Записки Отдела рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина», вып. 18. М., 1956, стр. 195—196.
2 М. К. Любавский. Помещики-мусульмане и их крепостные в Башкирии в XVIII и XIX веках. — Отдел рукописных фондов Института истории СССР АН СССР, ф. 1. Сектор истории СССР периода феодализма, разд. 1, оп. 1, ед. хр. 32.
в Архиве Башкирского филиала АН СССР1. Обзор этого богатого рукописного наследия М. К. Любавского, относящегося к башкирской истории, и является предметом настоящей статьи.
По характеру и степени завершенности авторских замыслов все эти материалы можно подразделить на три группы. Законченные в основном монографии и исследования, подготовленные к публикации сборники документов и| наконец, обширные материалы, собранные для будущих исследований по различным вопросам башкирской истории, частично подвергнутые первоначальной обработке, иногда снабженные комментариями и сгруппированные в соответствии с авторской концепцией. Такая разнородность «башкирских рукописей» М. К. - Любавского позволяет как бы заглянуть в творческую лабораторию ученого, наглядно демонстрирует его методические приемы работы с источниками и этапы формирования воззрений по тому или иному вопросу. Вместе с тем подобная специфика рассматриваемых здесь материалов и некоторая описательность, свойственная последнему периоду творчества М. К. Любавакого, а также ограниченные размеры настоящего обзора заранее обусловили известный схематизм и упрощение при изложении содержания рассматриваемых здесь рукописей.
Источниками для исследований М. К. Любавского служили как опубликованные документы XVII—XIX вв., так и архивные материалы. Поскольку, находясь в Уфе, ученый был лишен возможности пользоваться центральными архивами, где хранится основной материал по истории Башкирии изучаемого им периода, он с поразительным умением основывал свои работы на пристальном и детальном изучении наиболее ценного «по богатству и разнообразию исторических источников, сплошь и рядом заменяющих материалы, хранящиеся в центральных архивах, и во всяком случае их дополняющих» местного фонда Оренбургского военного губернатора (с 1851 г. — генерал-губернатора), являвшегося с 1798 г. глав-
1 М. К. Любавский. Помещики-мусульмане я их крепостные в Башкирия в XVIII и XIX веках. — Архив Башкирского филиала АН СССР, ф. 3, оп. 12, ед. яр. 33; его же. Акты и документы, относящиеся к националыю-сословным группам в Башкирия. — Там же. Кроме того, имеются указания, что в библиотеке Башкирского научно-исследовательского института истории, языка и литературы им. М. Гафури хранилась еще одна рукопись М. К. Любавского «Очерк башкирских восстаний в XVII и XVIII вв.», однако в настоящее время в фондах этого института в архиве БФАН СССР данная рукопись отсутствует.
ным начальником и попечителем башкирского «военного» сословия. Фонд этот до нашего времени не сохранился, что придает материалам М. К- Любавского, в которых содержатся многочисленные копии документов названного фонда, особое значение. При этом М. К. Любавский полностью сознавал, что специфика этих материалов обусловливает некоторую источниковедческую ограниченность исследования, неравномерную обеспеченность источниками различных хронологических периодов исследуемого процесса, а отсюда — частую необходимость гипотетически-ретроспективных построений, и считал поэтому, что его исследования представляют собою некий «начальный остов» и их непременно надлежит продолжить на основном материале, касающемся изучаемых проблем, который хранится в центральных архивах. Кроме указанных выше источников, М. К. Любавский широко использует в своих исследованиях неопубликованные «Материалы к истории г. Уфы» Д. С. Волкова 1, а также копии не дошедших до нас актов XVII в., собранные М. И. Касьяновым.
Наиболее значительной из работ М. К- Любавского по истории Башкирии представляется его монография, посвященная башкирскому землевладению и землепользованию. М. К. Любавскому свойственно восприятие землевладения и землепользования в Башкирии в XVII—XVIII вв. как сложного комплекса отношений (прежде всего юридических), основанного, с одной стороны, на нормах обычного права башкир, с другой — на законоустановлениях русской власти, отношение которой к владельческим правам башкир с течением времени менялось. М. К. Любавский устанавливает двойственную природу башкирских вотчин: это «исконные» земли башкир, занятые ими до «русского периода», и земли, отошедшие к ним после присоединения Башкирии к Русскому государству и оформленные Московским правительством как «государево жалование»; некоторая часть земель, не принадлежавшая башкирам до присоединения и после присоединения пожалованная служилой верхушке общества, является «государевым жалованием» не только юридически, но и фактически. В монографии высказывается мнение, что размеры башкирских вотчин определялись спецификой полукочевого хозяйства.
1 Архив Башкирского филиала АН СССР, ф. 3, оп. 12, ед. хр. 106—.1,16.
2 М. К. Любавский. Очерки то истории башкирского землевладения и землепользования в XVII, XVIII
и XIX вв., 1933. — Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина, ф. 364, карт. 6, ед.
хр. 1, 2.
Автор считает, что дробление крупных волостей на более мелкие, происходившее в XVII в., и связанное с ним выделение каждой из новообразованных единиц в собственную дачу отнюдь не приводили к измельчанию башкирских владений. «Парцелляция башкирских вотчин началась во второй половине XIX в. в связи с отмежеванием земли башкирским припущенникам, размежеванием вотчин между сельскими обществами, разделением сельских общинных земель на посемейные участки и выделом этих участков :в частную собственность».
Анализируя состав и внутреннюю структуру вотчинного владения, а также методы его эксплуатации, исследователь приходит к выводу о значительном влиянии этих факторов на эволюцию землепользования. В частности, припущенничество как метод землепользования порождено было, по мнению М. К. Любавского, особенностями хозяйства вотчинников, которые не имели «возможности или охоты собственными силами использовать естественные богатства своих обширных вотчин» и до 1736 г. были лишены права отчуждать свои владения. «Побуждением к такому припуску было в большинстве случаев желание облегчить для себя бремя платежа в казну ясака, который взимался с башкир-вотчинников не по дворам или душам, ,а то общему их земельному владению».
Детально рассматривая участие государства в распределении земель между коренным и пришлым населением в XVII— XVIII вв., М. К. Любавский выделяет ряд узловых моментов земельной политики правительства и развития земельного законодательства вплоть до Генерального межевания.
Он считает, что в течение XVII в. для земельной политики Московского правительства, стремившегося, «к обеспечению русского господства путем испомещения необходимого количества военнослужилых людей и поселения земледельцев», в то же время характерно стремление «поддерживать и укреплять землевладение коренных обитателей края — башкир». Кроме политических соображений — «не раздражать туземцев, плохо мирившихся с Московским владычеством» — подобная политика диктовалась соображениями финансовыми — «стремлением к возможно большему получению «пушного» ясака». К концу XVII в. для Московского правительства в перспективе «стали на первом плане другие источники доходов с этого края — возделывание земли и добыча руд и металлов». Поскольку башкиры-вотчинники не проявляли склонности изменять в связи с этим привычный образ жизни «и не в состоянии были надлежащим образом ни обрабатывать землю, ни разрабатывать ее недра», а кроме того, все более склонялись к «участившимся мятежам», правительство, исходя из экономических, политических и финансовых соображений, «должно было открыть дорогу для использования этих естественных богатств Башкирии пришлым людям». Закон 11 февраля 1736 г., разрешивший продажу и сдачу в аренду башкирских вотчинных земель и угодий с согласия всех волостных людей, М. К- Любавский считает первым актом «новой земельной политики».
Однако поземельные операции, разрешенные этим законом, с самого начала были осложнены отсутствием в нем определения категории волостных людей, что породило массу судебных тяжб, не поддающихся единообразному решению. В исследовании убедительно показано, что поиск точной формулировки для правила о порядке продажи и сдачи земель в аренду являлся одним из направлений в земельной политике правительства в течение всего XVIII в., но и в XIX в. эта проблема осталась до конца не решенной. С другой стороны, стремление к увеличению надежного населения в крае, нашедшее свое выражение в законе 11 февраля 1736 г. и позднейших к нему дополнениях, которые предоставили мещерякам, тептярям и бобылям, не участвовавшим в «бунтах» башкир, земли и угодья «бунтовщиков», «коими они владели прежде» по наймам, «в вечное и безоброчное (в пользу башкир) владение», породило еще одну проблему, которая также не была решена в течение всего XVIII в. Наметившийся еще в XVII в. конфликт между вотчинниками и пришлым населением теперь, поскольку, как считает М. К. Любавский, отвод этих земель не был произведен путем обмежевания, перерос в «беспрерывные тяжбы о бунтовщичьих башкирских землях». Указ 1747 г. и закон 1754 г. о башкирских землях в силу невыясненности для правительства вопроса об основах башкирского землевладения и землепользования, а также неясности и двусмысленности своих формулировок, сделались новыми источниками земельных тяжб между припущенниками и башкирами-вотчинниками. В связи с тем, что все попытки властей разрешить эти тяжбы судебным порядком оказались безуспешными, сенат в конце концов издал закон, запрещающий иски о «бунтовщичьих землях». Эта проблема была, наконец, решена в результате общего пересмотра данных о владельческих правах на земли и проведения на основании его Генерального межевания. Значительная часть «Очерков» посвящена борьбе башкир-вотчинников за земли в XVII, XVIII и первой половине XIX в. Особенности воззрений исследователя на землевладение в Башкирии указанного периода и специфика материала источников, использованных в монографии, обусловили понимание этой борьбы как конфликта различных систем правосознания, вырастающих из хозяйственно-экономических различий вотчинников-башкир и пришлого русского и нерусского населения. Рассматривая различные формы борьбы (вооруженные столкновения, распродажа земель, занятых сторонними людьми), М. К. Любавский основное свое внимание концентрирует на анализе судебной борьбы. Мастерское исследование материала бесчисленных судебных процессов и типология их, исходящая из общности причин и условий, породивших те или иные тяжбы, позволяют еще раз во всей полноте рассмотреть сложную и запутанную мозаику поземельных отношений в Башкирии, развитие которых предстает перед нами уже не обезличенным конфликтом правовых принципов и представлений, но как волнующая драма судеб отдельных людей и целого народа.
Исследование башкирского землевладения поставило перед М. К. Любавским задачу более детального изучения взаимоотношений между вотчинниками и пришлым населением. В примыкающей к «Очеркам» работе «Вотчинники-башкиры и их припущенники в XVII—XVIII вв.» 1 исследователь, подробно анализируя состав различных социальных групп пришлого населения и эволюцию их, особое внимание обращает на «те жизненные условия, которые способствовали консервации свободного состояния башкирских припущенников и утверждению их в качестве совладельцев или арендаторов башкирских земель и угодий» 2. В качестве причин, обусловивших подобное положение припущенников, М. К. Любавский называет отсутствие «частного индивидуального владения землею», не дающее возможностей к появлению частновладельческих крестьян, и правовые нормы, по которым припуск отдельными членами родовой вотчины считался незаконным 3. Работа снабжена приложениями, в которых автор иллюстрирует свои выводы богатым документальным материалом. Составным звеном исследований по истории землевладения и землепользования должна была явиться, по мысли М. К- Любавского, монография «Русская помещичья и заводская колонизация Башкирии в XVII, XVIII и первой четверти XIX века», обширный подготовительный материал к которой содержит выписки из переписных книг, копии ревизских книг и сказок и приложенных к ним документов, статистические материалы о различных национально-сословных группах и отдельных служилых родах по 4, 5, 6 и 7 ревизиям1. В процессе первоначальной обработки этого архивного материала исследователь пытается выявить район первоначальной русской колонизации, состав первых русских помещиков в Башкирии, установить размеры их деревень и намечает проследить генеалогическую историю русского землевладения в Башкирии до 60-х годов XVIII в. М. К - Любавским составлен свод данных о количестве помещичьих сел, деревень и хуторов в разных уездах Оренбургской губернии и собраны сведения о дворовых и рабах в городах и крепостях. Рассматривая заводскую колонизацию в течение XVIII в., исследователь описывает первые медеплавильные и железоделательные заводы в Башкирии, возникновение заводских поселков и выясняет при этом, что к началу XIX в. почти все купеческие заводы становятся дворянскими.
В политической истории Башкирии внимание ученого привлекала «непрерывная борьба башкир с русской властью и наплывшим вместе с этой властью населением». Наиболее ярким проявлением этой борьбы и посвящен «Очерк башкирских восстаний в XVII и XVIII вв.»2. Автор рассматривает восстания башкир как беспрецедентный исторический феномен. «Из покоренных Россиею народностей, — пишет он, — ни одна не потратила столько усилий и крови, чтобы отстоять свою старину, свои исконные права на занятые земли и угодья, свой национальный быт, как башкирская. В неравной борьбе она понесла большие количественные, материальные и несомненно духовные потери, но при всем том выявила свою этническую устойчивость, сумела сохранить многое из своего национального наследия и даже абсорбировать в себя значительную часть пришлых чужеродцев. — Естественно поэтому, что во главу угла башкирской национальной истории выдвигается эта борьба со всеми ее причинами и поводами, со всеми перепитиями» 1. В этой связи главной задачей данной монографии М. К. Любавский считает «установление в надлежащей последовательности основных актов башкирской драмы, развивавшейся в течение XVII и XVIII вв. и приведшей в конце концов к введению кантонального, военно-поселенческого устройства и режима»2. Опираясь в основном на опубликованные источники («Сборник материалов для истории уфимского дворянства» В. А. Новикова, «Акты исторические» и «Дополнения» к ним, «Полное Собрание Законов Российской Империя», материал, содержащийся в трудах С. М. Соловьева, П. Н. Рычкова, В. Н. Витевского, Н. Ф. Дубровина) 3 и используя при этом рукописные материалы Д. С. Волкова, М. К. Любавский детально описывает в своей монографии общие предпосылки башкирских восстаний, усматривая их в утверждении путем «опустошительной войны» «Московского владычества» в Башкирии и ухудшения в связи с этим со второй половины XVII в. положения башкир, последовавшим за предполагаемым автором увеличением ясака.
По его мнению, башкиры-общинники пытались найти выход из этих обстоятельств, расширяя допуск в свои земли всякого рода припущенников, на которых вотчинники стремились сложить свои ясачные повинности. М. К. Любавский констатирует реакцию центральной власти на защитные меры башкир: «Московское правительство учло это увеличение рабочего люда в башкирских вотчинах в свою пользу и обложило этих припущенников особым бобыльским ясаком»4. Рассматривая «объясачивание» башкирских припущенников как «косвенное увеличение обложения башкирских вотчин, а следовательно ;и усиление их эксплуатации»5, исследователь выявляет значение этого акта и в несколько ином, весьма важном для последующей истории Башкирии, аспекте: «Объясаченные бобыли, — пишет он, — в силу самого факта платежа ясака и регистрации в ясачных книгах становились если не собственниками отведенных им земель и угодий, то постоянными участниками их эксплуатации, от которых владельцам нелегко уже было отделаться. Башкирские припущенники, ставшие в обязательные отношения к государству в качестве плательщиков казны, стали в положение крестьян в вотчинах и поместьях русских служилых людей, которых правительство считало нужным защищать от произвола владельцев.
На этой почве между башкирами-вотчинниками и припущенниками с течением времени должна была возникнуть вражда, которая проявлялась, с одной стороны, в усмирении башкирских восстаний, а с другой, — в разорениях, которые причиняли башкиры мещерякам и бобылям»1. М. К. Любавский не ограничился рассмотрением общих предпосылок восстаний и основных направлений борьбы. В монографии содержится подробный анализ причин и хода восстания 1662— 1663 гг., Сеитовского движения, осады Уфы в 1683 г. башкирами и калмыками, восстаний 30—40-х годов XVIII в., волнений бобылей и тептярей в 1747 г., восстания 1755 г. и, наконец, исследование участия башкир в Крестьянской войне 1773—1775 гг.
Помимо названных выше исследований, М. К- Любавским в течение 1932—1933 гг. было подготовлено к печати два сборника материалов по истории Башкирии XVII—XVIII вв.2, в которые вошли как документы, ранее опубликованные, так и материалы, извлеченные составителем из местного архива.
Первый, посвященный выборам в Уфимской провинции депутатов в Екатерининскую комиссию 1767 г., содержит распоряжение о производстве выборов с приложением списка «сходцевых» деревень, рапорты уфимскому воеводе лиц, руководивших избранием поверенных и депутатов, списки поверенных и копии наказов, данных депутатам от различных национально-сословных групп. Во второй сборник вошли акты и документы по истории башкирского землевладения и землепользования — все основные законодательные акты о башкирских землях и угодьях XVII—XIX вв., документы по припуску и конфликтам вотчинников и припущенников.
Таким образом, уже беглый обзор показывает большое значение исследований и материалов М. К- Любавского по башкирской истории. Ему принадлежит приоритет в постановке на современном научном уровне большинства проблем истории Башкирии, изучение которых продолжается; некоторые вопросы, впервые выдвинутые М. К - Любавским, остаются не исследованными и по сей день. Вместе с тем использование этих материалов было до сих пор весьма ограниченным и производилось не всегда с должным уважением к памяти видного ученого. В этих обстоятельствах представляется целесообразным издание основных работ М. К. Любавского по истории Башкирии, которое, несомненно, вызвало бы пристальный интерес специалистов различных областей исторической науки и самых широких масс читателей.
Так было ли издание трудов М.К. Любавского?
Театральное. Почему земляки мои не читают?
Раздел: История | Просмотры: 16620 | Комментарии: 97