Проект называется "Конспирологические нарративы в русской культуре XIX – начала XXI вв.: генезис, эволюция, идейный и социальный контексты".

Фольклорист Александр Панченко заинтересовался историей так называемого "Плана Даллеса" – фальшивки, основанной на фрагментах из романа Анатолия Иванова "Вечный зов":

– Если говорить о современности, то "План Даллеса" – это один из самых популярных конспирологических нарративов в современной России.

Показательно, что весной 2015 года один из районных судов Свердловской области включил его в список экстремистских материалов на довольно забавных основаниях. Я посмотрел судебное решение. Некий анонимный эксперт областного управления ФСБ счел, что он разжигает ненависть к представителям государственной власти в современной РФ, чего там, на самом деле, нет. Ну, и вообще модальность этого текста не подразумевает того, что он говорит о том, что уже произошло. Хотя, конечно, это подразумевается, но в самом тексте этого нет. Это ведь план. Он еще не реализован. Так что это заключение выглядит немного странно. Но понятно, что это – реакция на очень широкую популярность этого текста. Поэтому он интересен – и в связи со своей историей, и в связи с тем, какую он обрел популярность. Не секрет, и собственно об этом говорят и те, кто считает, что этот план действительно существует, что это – фальсификация. Очень похожая по технологии на "Протоколы сионских мудрецов". Более того, видимо, и сделанная с оглядкой на "Протоколы сионских мудрецов". Судя по всему, ее автором был покойный, известный деятель русского национализма 90-х годов, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев). Потому что этот текст, как текст, атрибутированный Алену Даллесу, появляется в его статье, опубликованной еще в феврале 1993 года в газете "Советская Россия". Перед тем, как привести этот текст, он рассуждает о "Протоколах сионских мудрецов". Он говорит о том, что это, конечно, фальшивка, вроде бы, ученые спорят (хотя об этом уже давно никто не спорит), но, с другой стороны, посмотрите на текст "Протоколов сионских мудрецов", это действительно сбывается, а вот – еще текст. И дальше он приводит пресловутый "План Даллеса". Но довольно скоро, уже через несколько лет после этой первой публикации и после того, как текст получил массовую популярность, выяснилось, что этот текст – компиляция одного эпизода из романа советского литературного "генерала" и покровителя "почвенников" и "Русской партии" в литературе брежневской эпохи Анатолия Иванова. Из романа "Вечный зов". Меня интересовало не разоблачение этой фальсификации, которая и так разоблачена, а ее история.

Почему именно этот текст? Почему Анатолий Иванов? Откуда это все берется? В результате моих изысканий получается примерно такая картина. Этот текст, план по, скажем так, моральному разложению русского народа вложен в уста самого отрицательного, я бы даже сказал, демонизированного героя этого романа, бывшего следователя жандармерии еще в начале ХХ века, затем троцкиста, потом – немецкого шпиона, а затем коллаборациониста Арнольда Лахновского. И, несмотря на то что, казалось бы, речь идет о троцкисте и о человеке, который сотрудничает с нацистами, вначале как агент немецкой разведки, потом как руководитель некоей коллаборационистской армии, на самом деле, судя по всему, а там есть ряд косвенных признаков, речь идет об особого рода антисемитской линии. О своеобразной адаптации идеи "еврейского заговора" в контексте идеологии, политики, культуры брежневской эпохи. Там есть несколько слоев. Один слой, и для посвященных это было вполне очевидно, потому что троцкизм был для писателей-почвенников одним из эвфемизмов еврейства. Второй слой – это литературная полемика между консерваторами, "почвенниками" и либералами. Причем не только в литературе, но и вообще в культуре 60–70-х годов. А третий слой – это, скажем так, моральные искания позднего советского общества, потому что начиная с 60-х годов, где-то с середины хрущевского правления, коммунистические идеологи стали очень беспокоиться о проблемах моральной нормы в советском обществе. Это, видимо, было связано, с одной стороны, с поисками какой-то приемлемой этической и эстетической рамки для будущего коммунистического общества, потому что, действительно, производительные силы достигли нужного уровня, каждый мог получать по потребностям, но не по труду. Но как люди должны себя вести в такой ситуации? Появляется "Моральный кодекс строителя коммунизма", открываются кафедры этики и эстетики в крупных университетах и т. д. И эта дискуссия о том, какой должен быть в моральном и эстетическом отношении будущий гражданин коммунистического Советского Союза, продолжалась на протяжении и 60-х, и 70-х годов. А с другой стороны, вероятно, одним из стимулов было то, что в это время происходит, поскольку Хрущев дает крестьянам паспорта, массовое бегство крестьян в города, появляется новая социальная среда, которую тоже надо как-то регулировать. Появляется своеобразный хрущевский дисциплинарный проект. И эти моральные искания, попытки найти "правильного человека" оборачиваются постоянной апелляцией к литературной классике, к некоей культурной традиции, к поискам девиаций модернизационного характера. Нарождающееся общество потребления воспринимается как морально неприемлемое. На самом деле это довольно подвижная ситуация. То западная музыка признается прогрессивной, то наоборот – упадочной и развращенной. Но эта идея о том, что существует "загнивающий Запад", существует деградирующее общество потребления и оно не соответствует тому моральному стандарту, которое создает советское общество, она тоже присутствует в этом плане, потому что, по мысли, как я ее реконструирую, Анатолия Иванова, речь шла о том, что евреи, мировое еврейство и западная буржуазная демократия ориентированы на подавление русского народа путем его морального разложения.

Приведено в сокращении.

Радио Свобода
Оригинал публикации

Связанные темы и персоны

Уфа, РБ, Башкирия, Башкортостан