Отметив, что этот пример – не лучший.
Речь Якунина стала эпизодом наступления на общество потребления, по мнению некоторых – крайне опасного для России.
Режиссер Руслан Бояков указывает на «заполненный под завязку холодильник» как на «страшную профанацию алтаря».
Никита Михалков считает, что он лишает «бдительности и ощущения реальности».
«Изборский клуб» вещает, что «стабильный рост потребления и потребностей – это их смысл жизни»; а «наш – выковывание человеческой души… отстаивание социальных и духовных идеалов… вочеловечивание природы и истории».
Они клеймят потребление, влекущее в «зону самообмана, где нет подлинных чувств и культуры, а демократия сводится к равенству всех перед знаками богатства».
Проблема в том, что богатство россиянам пока не грозит.
Росстат сообщает о росте числа малоимущих до 20%. Теперь каждый пятый в стране может купить только еду. В правительстве обсуждали было введение льготного питания и выделение бедным денег на продукты.
Но глава Минпромторга Денис Мантуров сообщил, что деньги на «продовольственные талоны» вряд ли включат в бюджет-2017.
Тут ли толковать об ужасах потребительства, когда бедность на пороге?
Как-то директор Института экономики РАН Руслан Гринберг заметил, что «обсуждение темы о вреде потребления… кажется большим ханжеством и лицемерием. В нашей… стране лишь 25% населения потребляет то, что потребляют европейцы. Остальные выживают.
Потребление – синоним свободы. Мы должны иметь выбор на всё. Будь то носки, начальство, премьер-министры. Вспомните 80 лет советского аскетизма, жуткого унижения, уныния, серости...».
При этом власти твердили, что граждане не знают кризисов, а образование и медицина бесплатны, как и забота партии и правительства.
В таком уюте богатство – излишне, а бизнес – преступен, и дом его – тюрьма.
Но теневой сектор рос.
Ибо в стране при бесплатной медицине царила скудость. Штамповали тысячи тракторов, а легковых машин не хватало. Качали море нефти, а фломастер не купишь. «Трепещут хитрые враги, но где пальто и сапоги?»
Это – ничего. Зато у нас скоро – коммунизм. А Западу – конец. Там спад, безработица, коррупция, инфляция, рост цен держат людей за горло, грозя погрузить во мрак нищеты. Кругом гангстеры, военщина, политиканы, воротилы Уолл-стрит и лживые писаки. Но они обречены. И не спасут их грязные потоки вранья о бедной жизни на Востоке.
Ведь наш Восток цветет. Летит в космос Гагарин. Крошит торосы ледокол «Ленин». Дает ток Братская ГЭС. Граждан переселяют из подвалов в ульи имени вождя – «хрущевки». А Запад не понимает: отчего пославшие первого человека в космос так бедны?
В 1969-м машины есть в большинстве французских семей. В СССР считают тонны чугуна, а острый галльский смысл обеспечивает холодильниками – 73%, телевизорами – 52% и стиральными машинами – 50% населения.
Штаты подходят к порогу потребительского рая в 50-х.
В 1959-м гости американской выставки в Москве любуются «Шевроле», «Олсмобилами» и «Плимутами». Не зарастает народная тропа и в типичный американский дом, полый невиданной техники. Такой дом, говорит Хрущеву вице-президент Никсон, сталевар у нас покупает за 14 тыс. долларов. И 25–30 лет платит за него сто в месяц. При зарплате 3 бакса в час это терпимо.
Хрущев отвечает: и в СССР сталевар может купить дом.
Но цифр не приводит.
В конце 40-х в Штатах «норма – дом в 750 квадратных футов» (около 70 м), пишут Ванн, де Грааф и Нэйлор в книге «Потреблятство». В 50-х «к площади американского дома добавилось 200 футов». В 70-х дошло до 1350. А недавно – до 2300 (213, 677 кв. м).
В России же в моде квартиры в 20 м. Вице-премьеру Игорю Шувалову «кажется смешным, но люди приобретают такое жилье, и оно очень популярно, и на рынке есть ниша такого жилья». Но многим и оно не по карману. А ставка по ипотеке в 2015 году в среднем 13,5% годовых – почти вчетверо больше, чем в Европе. В Штатах (при цене 60–150 тыс. за средний дом) – от 3,5 до 7%.
Но нам на это нечего смотреть. Ведь еще в 1959-м Хрущев заявил Никсону, что такой образ жизни чужд нашему человеку, но «ваши внуки будут жить при коммунизме!»
А тот: «Нет, ваши – при капитализме»… Спор разрешила история.
Лояльность власти вызвана зависимостью от нее большинства россиян. 80%, – напоминает Марина Красильникова, – тратят на еду больше половины дохода.
То есть бедных у нас не 20%, а две трети. А то и три четверти. Они не голодают.
Но их социальные ожидания мало отличаются от тех, что были при советах.
Неужто президент и впрямь объявлял борьбу с бедностью приоритетом своего второго срока?
Это забыто. Зачем бороться с ней, если можно – с потреблением?
Как писал в XIX веке поэт Некрасов? «Есть и овощ в огороде – хрен да луковица, есть и медная посуда – крест да пуговица». Вот-вот.
И следуя совету героя «Бедных людей» Достоевского, надо «жить скромно, смирно, тихо. Чтоб и не слышно бывало из наших помещений».
Или, возможно, на думских выборах российский избиратель покажет, что Владимир Якунин ошибся?
И суверенно-демократическая формула электората – иная: голосовать, не покупая.
Газета.Ru
Оригинал публикации
Какая угроза для нас актуальнее - нищета или потребительская идеология
Раздел: Политика | Просмотры: 25155 | Комментарии: 41