В этой ситуации я просто не мог не ответить на выпад подписантов документа, призванного, по всей видимости, внушить действующему Президенту сомнения в правильности сделанных им выводов после посещения городища Уфа-2 осенью 2010 года.
Сразу оговорюсь, что ситуацию на историческом факультете, описанную в первой части записки, я, не будучи сотрудником БГУ, комментировать не собираюсь. Не имею на то морального права и просто не настолько хорошо владею ситуацией. Остановлюсь лишь на проблеме городища Уфа-2, тем более, что на эту тему мною созданы два фильма (В поисках затерянного города-1 и 2). Я давно занимаюсь изучением восточных (арабо-персидских) источников. Имею публикации в академических журналах («Вопросы истории», «Oriens»). Поэтому все мои выводы основаны не на слепой вере в то, что изрек академик Н.Мажитов, а на собственных умозаключениях.
Начнем с утверждения авторов записки о том, что «сомнительные тезисы о «Городе Башкорт», «башкирских ханах», основанные на вырванных из контекста средневековых источников (точнее – единственного источника, сочинения арабского автора XIV в. Ибн-Халдуна)... инспирировали самую настоящую пиар-компанию». Единственным источником, где упоминается город Башкорт, авторы объявляют Ибн Халдуна, хотя прекрасно знают, что кроме него город с подобным именем отмечен на множестве западноевропейских карт (карты Пицигани, Меркатора, Келлера, Каталонский атлас и др).
Ответ на вопрос об эволюции географических представлений Запада о востоке Европы может быть рассмотрен только специалистами.
Однако, и без этого ясно, что за процессом уточнения местоположения топонима Пасхарти стоит нечто большее, чем простое совпадение. У братьев Пицигани надпись Пасхарти стоит в «чистом поле» к востоку от Волги. На Каталонском атласе – уже на каком-то из притоков Волги (то ли Кама, то ли Белая). У Меркатора мы видим уже пунсон города Пасхарти, нанесенный на месте слияния двух рек, напоминающих по очертаниям Белую и Уфу.
Приведем и соответствующий отрывок из Ибн Халдуна: «Выше было сказано, что Чингиз-хан есть основатель этого государства (Золотой Орды), которое ныне у его сына Души-хана (Джучи), и он его царь. И это царство обширно на севере, охват его – от Хорезма до Яркенда, Согда, Сарая, до города Маджар, Арран, Сардак (Судак), Булгар, Башкурд и Джулман. И на границах этого царства город Баку из числа городов Ширвана и близ него железные ворота, которые называются Демир Капу (Дербент). И границы этого царства простираются на юге до пределов аль-Кустантиниййа. И это царство имеет незначительное число городов, обладающих многочисленным населением. Впрочем, Аллах лучше знает!» [1]. Как видно из пассажа арабского автора, в описании Золотой Орды в одном ряду стоят как города, так и области последней, поэтому трудно решить, что он имел в виду под названием Башкурд – город или страну. Только причем тут «башкирские ханы», о которых Ибн Халдун ничего не знал, и «вырванные из контекста источники» – непонятно.
Теперь о «башкирских ханах», споры вокруг которых выходят за грань научной дискуссии. Авторы записки считают мнение Н.Мажитова о них политически ангажированным, не замечая того, что их собственные заявление не менее ангажированы, только с противоположных позиций. Первый пытается доказать существование башкирского государства, для чего и понадобились «башкирские ханы». Вторые безапелляционно отрицают это. Более неправы последние, ибо даже не пытаются дать объяснение данным, которые приводят Гардизи, Масуди, Идриси и Иоганка Венгр. Вот, например, Масуди, описывая печенежскую конфедерацию, сообщает: «Их жилища примыкают к стране аль-Хазар. И первое племя из их числа называется баджна (или яджни), затем следует второе племя, называемое баджгурд, затем следует племя, называемое баджнак. И оно самое сильное среди этих четырех племен своим могуществом. За ним следует племя, называемое наукерда. И их цари – кочевники» [2]. Упоминания о том, что у каждого из этих «четырех племен турок», есть свой «малик» встречаются и далее по ходу текста. Анализ сведений Гардизи и Идриси о правителях башкир заняло бы слишком много места, поэтому приведем только сведения западноевропейской традиции, независимой от арабской географической литературы. Венгерский миссионер XIV века Иоганка Венгр, лично побывавший в Башкирии, сообщает: «...я, брат Иоганка, с двумя братьями-венграми и одним англичанином дошли до Баскардии, большого народа, подчиненного татарам (т.е. монголам). Государя же всей Баскардии с большей частью его семьи мы нашли совершенно зараженным сарацинским заблуждением (т.е. исламом)…Нас схватили и с жестокостью заключили в тюрьму, заковав в железо» [3]. Что представлял собой «малик» народа баджгурд, «государь всей Баскардии», где он жил и в какую тюрьму был брошен Иоганка – вот далеко не полный перечень вопросов, возникающих даже при беглом знакомстве с источниками. Вместо ответа на эти вопросы, авторы записки отвергают возможность какой бы то ни было государственной организации башкир, как несостоятельную по определению. Но это уже не научный подход, а определенная идеологическая установка.
Теперь о городище Уфа-2. Авторы записки подвергают сомнению значимость археологического памятника, называя его ординарным и утверждая, что «культурный слой городища полностью разрушен поздними постройками». После этих заявлений остается только одно – закатать объект под асфальт и дело с концом. Я беседовал с одним из крупнейших российских археологов И.Л.Кызласовым (доктор исторических наук, заведующий группой средневековой археологии евразийской степей института археологии РАН), который говорил, что Уфа-2 является уникальным памятником, не имеющим аналогов по времени существования во всей Восточной Европе. Его слова приводятся в названных фильмах. По его мнению, это, безусловно, город, причем, город башкирский. Как археологу, я лично склонен верить ему, а не В.А.Иванову.
Есть ли основания причислять городище Уфа-2 к числу «башкирских городов»? Считаю, что есть. Достаточно почитать сочинение аль-Идриси «Нузхат аль-муштак», в котором он приводит названия, как минимум, 5 башкирских городов. Как поступать в этой ситуации? Н.Мажитов безусловно принимает на веру сведения арабского географа о башкирах и башкирских городах, считая, что один из них соответствует городищу Уфа-2. Противная сторона, насколько я могу судить, отвергает достоверность, приводимой аль-Идриси информации. На основании чего? Неизвестно. Скорее всего, потому что им так кажется. Но это опять не научный подход. К примеру, основной исследователь сочинения аль-Идриси И.Г.Коновалова подходила к этому вопросу весьма осторожно, стараясь избегать категорических выводов [4].
Анализ тех мест сочинения аль-Идриси, в которых речь идет о башкирах, показывает, что автор использовал, как минимум, три группы источников – сочинения своих предшественников аль-Истахри и Ибн Хаукаля (а может быть даже утраченное сочинение аль-Балхи), расспросный материал, дорожные карты путешественников. Объем, передаваемой им информации, слишком значителен, оригинален и разнороден, чтобы быть приписанным к какой-то конкретной группе источников. Расстояния от одного башкирского города до другого – это дорожники. Подробности о роде деятельности жителей этих городов – это, наверное, устные сообщения купцов и путешественников. О том, что свои сведения о них Идриси почерпнул из какого-то одного, «фальшивого», документа, не может быть и речи. В пользу разнообразных по происхождению источников информации о Башкирии, использованных им, говорит хотя бы то, что в разных частях сочинения автор использует разные формы написания данного топонима: в 6 и 7-м климатах – страна Басджирт или Басджурт, а в 8-м секторе 5-го климата – страна аль-Башджуртиййа [5]. Само понятие «башкирские города» или «города страны Басджирт» обязано своим происхождением источникам и только источникам, а не домыслам автора «Нузхат аль-муштак».
Приходилось сталкиваться со следующим ходом мыслей: мол, коль скоро в Башкирии существовали города, почему же городская культура исчезла, не оставив следа? Если обратиться к истории можно увидеть, что в истории некоторых народов были периоды не только прогресса, но регресса. Возьмем, к примеру, енисейских кыргызов. У них были развитое государство, города, письменность. Когда в XVII веке в Минусинскую котловину пришли русские люди, у хакасов – потомков кыргызов – уже не ничего этого не было. Культурный регресс налицо. То же самое, по всей видимости, произошло и с башкирами. Тем не менее, память о некогда существовавших городах сохранялась вплоть до XVIII века. Вспомним, что писал П.И.Рычков со ссылкой на башкирского старшину Кара-Табынской волости Кидраса Муллакаева: «задолго до покорения Российскому скипетру Казанского царства и башкирцов, на том самом месте, где ныне город Уфа, был великий город, который простирался вверх по реке Белой до устья реки Уфы, и до Уфинских, то есть при реке находящихся гор, так что жительство его распространялось по длине верст десять» [6].
Критиковать Н.Мажитова можно и нужно. В первую очередь, за частую перемену своего мнения о культуре городища Уфа-2, об этнической атрибуции последней, за экстравагантные высказывания, дающие его оппонентам постоянный повод для критики. Тем не менее, в данном случае мы, возможно, имеем дело с сюжетом Сент-Экзюпери о турецком астрономе, открывшем астероид. «Астроном доложил тогда о своем замечательном открытии на Международном астрономическом конгрессе. Но никто ему не поверил, а все потому, что он был одет по-турецки». Что бы ни говорили авторы записки, есть три столпа, на которых покоятся выводы Н.Мажитова, это – сочинение аль-Идриси, картографический материал (карты Идриси и его западноевропейских коллег) и, конечно же, данные археологии, без объективной интерпретации которых рассуждения его оппонентов останутся лишь разговорами.
Салават Хамидуллин, историк, журналист, ведущий телепрограммы «Историческая среда»
Реплика легковерного журналиста о городе Башкорт
Раздел: СМИ | Просмотры: 21049 | Комментарии: 59