Рейтинг публикаций
Лучшие комментарии дня
Календарь новостей
«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Лучшие комментарии недели
Лучшие комментарии месяца
Обсуждаемое за неделю
Обсуждаемое за месяц
Последние публикации
Сам уже в окопе, старый ...

Спикера Курултая Башкирии возмутило отсутствие очередей из желающих пойти на ...
  29.03.2023   23669    3123

Зря карлик ползал на ...

Главные заявления Владимира Путина и Си Цзиньпина по итогам переговоров в ...
  21.03.2023   40612    73

Военный преступник. ...

Международный уголовный суд (МУС), расположенный в Гааге, выдал ордер на арест ...
  17.03.2023   37818    69

Молодежь в гробу видала ...

Глава ВЦИОМ пожаловался, что новое поколение российской молодёжи ставит личное ...
  16.03.2023   16809    32

Пыня пошутил над холопами ...

Путин призвал судей защищать права и свободы россиян. Путин назвал эффективную ...
  14.02.2023   40105    273

Борьба дерьма с мочой ...

Сообщают о неком циркулярном письме министерства обороны, которое предложило ...
  12.02.2023   18807    22

Ублюдочный путинизм в ...

Министерство юстиции России включило в реестр иностранных агентов певицу ...
  11.02.2023   15059    33

Фильм о преступлениях ...

В декабре 2003 года в Башкирии совпали выборы в Госдуму и выборы президента ...
  15.01.2023   37664    252

Утилизация холопов, ...

Путин назвал положительной динамику военной спецоперации на Украине. Президент ...
  15.01.2023   20900    8

Подох этот, подохнет и ...

Сегодня, 11 января, так и не дожив до суда, скончался Муртаза Рахимов. Ему было ...
  12.01.2023   25627    80

Читаемое за месяц
Архив публикаций
Март 2023 (4)
Февраль 2023 (3)
Январь 2023 (5)
Декабрь 2022 (4)
Ноябрь 2022 (3)
Октябрь 2022 (1)

Юго-восток от Луганска. Ад со всех сторон

  • Опубликовано: Егерь | 20.09.2014
    Раздел: Общество | Просмотры: 37837 | Комментарии: 29
0



Новосветловка находится в 7 километрах на юго-восток от Луганска. С 13 по 28 августа село жило под перекрестным огнем. Солдаты Нацгвардии (вставшие у больницы, школы и ДК) и батальон «Айдар» (у церкви) вошли в Новосветловку, «лежа на бэтээрах», вспоминают очевидцы. Они насчитали всего около 150 солдат на почти трехтысячное село. Десять дней между ополчением, расположившимся на буграх с востока, и армией шли короткие бои. А с 24 по 26 августа украинские войска и сепаратисты, получившие, по их собственным словам, подкрепление в виде российских танков и артиллерии, полоскали друг друга круглые сутки. Армия и «Айдар» отступили. Россияне же, рассказывают местные жители, прошли через соседнее село и ушли брать луганский аэропорт.

Юго-восток от Луганска. Ад со всех сторон


А половину Новосветловки сровняли с землей.

Порядок

До разрушенного села нас подвозит таксист Сергей, оказывающийся уроженцем Новосветловки. Его дом частично разбит: вышибло окна и двери, снесло третью часть крыши.

— А у меня женщина погибла, скоро сорок дней. Ополченец на танке раздавил троллейбус в Краснодоне, то ли пьяный, то ли с управлением не справился, — ошарашивает водитель. — Одни говорят, что расстреляли. А другие говорят, что сидит в яме на хлебе и воде. Пусть думает, сколько людей он жизни лишил (помимо 50-летней Светланы Кулиновой, по словам Сергея, погибли водитель троллейбуса, кондуктор и еще три пассажира. — Ред.). А такая была аккуратненькая, чистенькая — ну женщина! Расписаться собирались... Сколько позакрывали всего, готовились к зиме, макарон набрали, соли, сахара. А теперь — все. И дома тоже нет. 55 лет — начинай все по-новому. Такая пустота вот тут, — потерянно глядя на дорогу, Сергей несколько раз хлопает ладонью по груди. — Ушла — не пришла. Разбили — не построили. Очень большая обида у меня.

— То есть и при ополченцах бардак? — спрашиваю.

— Нет, вообще ополченцы молодцы, порядок держат. Мародерства практически нет, блокпосты стоят. Комендантский час у них. Сухой закон был. Кого ловили пьяного за рулем — машину отбирали. Сейчас вроде отправляют только окопы рыть. Серьезные люди, — говорит Сергей.

Терапия

На въезде в село — техникум с почерневшими от пожара верхними этажами, затем блокпост, а за ним — филиал центральной районной больницы. Терапия, двухэтажный корпус с самым лучшим, по словам санитарок, ремонтом, пострадала больше других отделений. Над выступающими вперед крыльями здания нет перекрытий, холл на втором этаже тоже лишился стены и просматривается с улицы. Перед корпусом стоят несколько женщин и один мужчина — с метлами. Это сотрудницы отделения и зам главного врача. Разгребают завалы с начала сентября. Остальные врачи испарились.

Когда начались бои, оставшихся пятерых больных перевели в подвал, где делали даже операции. «А потом здесь каждый божий день такая очередь была за справками о смерти. Невозможно было добраться до кладбища под обстрелом, хоронили в огородах, сейчас перезахоранивают», — рассказывают санитарки.

В относительно уцелевшей комнате без окна на первом этаже женщины организуют обед. На скромном столе — свои овощи и даже несколько кусочков сала. «Были бы деньги, вообще б не пропали», — говорят медсестры. Последнюю зарплату они получили в июне, а пенсий многие и за июнь не дождались.

— Солдаты тут стояли украинские, в том числе 24–26 августа, отчего здание полностью и разрушено, хотя их просили не заходить. Мы потом одежду находили, бронежилеты. Нормальные мальчишки, не хотели заключать контракт и воевать. И непонятно, зачем нас столкнули. А вот «Айдар» — те еще мародеры. Я ж видела, как они тикали, на бэтээре диван вывозили! — щебечет пожилая медработница. — А в начале сентября у нас было собрание. Приезжал Кравцов, глава администрации Краснодонского района. Работы не будет, возрождаться здесь ничего не будет, уезжайте, говорит, в Россию...

— А вы нас не снимаете? — перебивает ее коллега. — А то мало ли чего мы можем в горячке болтануть. Как в «Свадьбе в Малиновке»: «Опять власть меняется!» Боимся правду сказать, честно говоря.

«Батя, извини, немножко неточные координаты»

Через дорогу наискосок от больницы — разбитая школа и несколько двухэтажных домов по Дорожной улице, в которых живут учителя и медработники. В полдень у подъездов людно. На мангалах, прикрытых сверху противнями, варят борщи.

Один дом буквально разошелся по швам. Между плитами можно просунуть кулак. Лестница на второй этаж рухнула. Балконы сбиты. В соседнем доме прямое попадание не оставило в нескольких квартирах внутренних стен, а пожар уничтожил все, что люди нажили. Почти все жильцы в это время сидели в подвалах. Некоторые уехали в Россию. Сейчас вернулись, но — без детей, которых уговаривают получать гражданство.

По форме воронок и глубоким ранам на стенах домов видно, что прилетало со всех сторон.

— Солдаты были на школе, но они 26 августа ушли, — говорит фельдшер скорой помощи Нина. — Двенадцать часов, с полшестого утра до полшестого вечера, по ним стреляли. Но они одной маленькой кучкой были, а стреляли по всей деревне. Один ополченец потом сказал моему отцу: «Ну, батя, ты извини, немножко неточные координаты были». Нормально?! У нас тут до ста человек погибло.

Мы, конечно, рады, что мир пришел, — продолжает она. — Пока. Но мы прекрасно знаем, кто нас расстрелял. Это не Нацгвардия и даже не те наемники, они-то хоть грабили. А тут солдатики стояли, они вообще ничего не делали. Ну если по ним откуда-то стреляют, то и они лупят. А мы оказались в центре событий.

Спрашиваем Нину, к кому же теперь податься, если досталось и от Украины, и от России.

— К Украине после всего этого уже не хочется. Я фельдшер скорой помощи, я вообще вне политики, мне по барабану, кого лечить. Но что мой ребенок сделал этому Порошенко, который ввел сюда войска? Как может быть страна единая, если у каждого олигарха своя армия? А Россию мы примем, если они народу помогут. Нам уже без разницы, кто будет стоять у власти, лишь бы был мир. И хотя бы свет. И вода. Мы уже даже за газ как-то молчим.

Нину уводит есть борщ соседка Светлана. У мангала остается кудрявый полноватый Сергей, ее муж.

— А можно Путину привет передать? — выговаривает он пьяным голосом. — Пусть он нас не забудет там. Потому что мы, когда уходили в ополчение, мы думали, что за Россию. А вот эти раздолбанные дома — это разбили наши.

Сергей ушел в ополчение в июле. Когда «накрыло» оба его жилья (квартиру и частный дом), а также новую машину, он был «на бугру» и видел, как «мои же катюшили со стороны Пархоменко и Белоскелеватого».

— Эти суки были на больнице, на школе и на церкви, да. Но зачем же их так трамбовать «Градом»? Зайдите на Т-90, да пешком зайдите, и всё — они бы сдриснули! Нас было на бугру человек семь местных, мы все за головы схватились. Владимир Владимирович, на фига ты меня колбасил? Пускай меня, сука, свои расстреляют, но запомни: вот это, — Сергей обвел рукой изломанный дом, — расстреляли наши. Я не пил два с половиной года — я запил, когда это увидел. Причем, как специально, дома, где ополченцы жили, разбиты. А которые за укропов — у тех целые дома, веришь? Я пришел к командиру, сдал автомат. Он меня понял…

При этом обиды на Путина у мужчины нет.

— Я за Россию и за Путина пойду по-любому. Я-то русский, из Сибири. Просто почему такая несправедливость? — удивляется Сергей.

Мы поднимаемся в квартиру Светланы Браги и ее мужа Ивана. Внутренних стен и окон нет, в потолке пробоины, всё одинакового пепельного цвета. «Це кухня, це холл, це спальня, це туалет», — показывает Иван в разные концы большого пространства, разграниченного только контурами стен на полу. «От русских тоже нам досталось, но не так, как от нациков, — считает Иван. — А яки было выбить по-другому». Сгорели продукты, одежда, все фотографии. Светлана карабкается по завалам, поднимает какие-то головешки и говорит: «А это что-то от компьютера, а это дудка сына, а это ваза, сокодавилка, мясорубка импортная… До того обидно, сил нет. Последние шесть лет я с кредитов не вылазила. Холодильник, морозильная камера, два плазмовых телевизора. У меня все было, все современное, я на двух-трех работах работала: воспитательницей в детском саду, в котельной. С 1988 года в очереди на квартиру стояла… Сейчас с полудня до трех на полях у Кирилловых подрабатываю, там осталось, что надо убрать. Дольше не могу, спина болит. За десять гривен в час (около 25 рублей. — Ред.)».

Когда Иван выходит, Светлана говорит, что у мужа работы нет. И рассказывает, что зимой она отправляла его в Киев на митинг за деньги. «Здесь людей у нас собирали и на день на автобусе туда возили. Я так переживала, что с ним что-нибудь случится, а я буду виновата, это я же его за деньгами отправила… За что они там стояли, не знаю, но вернулся, привез».

Ночью Светлана не может спать, думает «о ней», о квартире.

Детский сад

Валерий Бабуцкий (дворник) с женой Еленой (воспитательница) собственными руками оборудовали в подвале детского сада бомбоубежище на 70 мест — «на всякий случай».

— Сносили туда кровати, муж закупил бензин на свои, сделал освещение от аккумулятора, купил подстанцию, чтобы подавать воду, кинул шланги, чтобы набирать ее прямо в подвале, а не под минами. Туалеты, тройное перекрытие, дежурство у нас было. Мы ожидали, что-то будет, но не думали, что такое страшное. Когда начали стрелять, к нам стали сходиться люди. Через нас прошло почти 400 человек. Первые две недели только ночевали, с 13 августа сидели безвылазно. Директор кричала на нас, что в подвал можно пускать только по санитарным книжкам… А мой муж был в плену у «Айдара», — буднично замечает Лена.

— Ехал к вечеру домой на велосипеде, буквально за два-три дома останавливают: один айдаровец трезвый, остальные трое пьяные, — поясняет Валера. — Вот, мы единую Украину защищаем. Ну и шо, говорю, я тоже за единую Украину. Только бандеровщину их не признаю. «А что ж не воюешь?» А дальше они меня за рубашку и в багажник… Потом, когда вели, один стрельнул с автомата, у меня аж тапок разорвало, а ступню насквозь. Два пальца до сих пор немые. Связали скотчем руки и ноги. Засунули в неглубокий окоп, можно только лежать. Прошел артобстрел. Часа в два, наверное, ночи думаю, надо снимать скотч. Сходил в туалет в окопе… Вылез, не пойму, где я. Иду, а они мне: «Стоять! Мы тебя отпустить не можем, ты арестован». И закрыли меня в магазин. Выбраться нереально. Когда рассвело, увидел одного без автомата. Кричу ему: «Дай закурить!» А он: «Может, тебе еще проститутку сюда притащить?» А потом за мной приехал десантник. Оказалось, жена попросила. Отдали без разговоров.

— Спасло, что я этого десантника встретила. Сказала, что у нас куча людей без воды в подвале, а мы не знаем, как эта подстанция включается, верните мужа. И он сел на машину и поехал.

— Отличные ребята со Львова, адекватные, — соглашается Валера. — У них хотя бы идея была, а айдаровцам лишь бы поиздеваться и награбить. У нас выгребли коллекцию ножей и часы.

— Нет, сказать про «Айдар», что они там все в неадеквате были, я не скажу, — не соглашается Лена. — Когда мы командиру объяснили, что у нас в подвале дети и им что-то кушать нужно, они привозили тушенку. Еще я попросила два человека охраны. Дали нам парней, начитанные, умные. Они с Киева, разговаривали на русском языке, привозили детям сгущенку, шоколад.

28 августа, когда Нацгвардии в поселке уже не было и обитатели подвала стали выбираться наружу, у детского сада снарядом убило шесть человек. Если довериться форме воронки и направлению полета осколков, снаряд прилетел с востока, откуда шли сепаратисты. В семье Лены и Валеры — три гроба. Мать Лены Валентина Григорьевна (63 года), сестра Валеры Светлана Погуляй (46 лет) и ее сын Данил (17 лет).

— Они все сидели возле подвала на скамейке, было около 10 утра, — вспоминает Лена и не плачет. — Было тепло, хорошо, светло. Все готовились завтракать. Сестра Валеры говорила, что полшестого утра видела у ДК ополченцев и сказала им, что в детском саду люди, чтоб не стреляли.

— Второго пришествия мы не переживем, — говорит Валера, когда мы спрашиваем, не думает ли он, что подвал может пригодиться снова. — Первый же выстрел — на машину и в Россию.

Ради детей

У молодой пары Жени и Тани с двумя детьми разнесло почти достроенный новый дом, оставалось только обои поклеить. Его делал сам Женя, «строитель с красным дипломом». «У меня туалет три снаряда выдержал, на четвертый только сдуло». Комендатура обещает сельчанам привезти шифер, чтобы до дождей сделать хотя бы крыши. Женя и Таня сейчас живут в относительно целом соседском доме, за которым их попросили присмотреть. Балагурят, играют с детьми.

— А шо плакать? Смысла нету. Поплакали уже. Нас когда 24 августа «Градом» накрыло, мы и плакали, и смеялись, и пили, и курили. У нас дети, надо же им как-то показывать, что все хорошо. Ради детей и держимся.

Жене на «расклады ополчения» по барабану, он не понимает, за что воевать. «Я один воюю: тушу соседей, ношу раненых на больницу, кормил стариков, кому нечем было питаться».

— Пацаны со збройных сил — нормальные, и продуктами делились, и сигаретами. Были тут Санек с Волыни, Тарас с Винницы. Все контрактники. С ними старший был, Вова, ему 37 лет. Остальным — 19–20. Говорят, пришла повестка с военкомата, «на подготовку». Посадили в поезд — и сюда. Они не хотят воевать. Кинут вот так, как мяско, и выхода нет. Они сидели тут, им даже нечем было отстреливаться. У них несколько танков, но танк — это прямая наводка, а бомбило фиг знает откуда. Так что они сидели так же, как и мы. Вот «Айдар» — то особая статья…

Церковь

19 августа несколько российских СМИ сообщили, что в Новосветловке «каратели хунты заперли мирных жителей в заминированной церкви». Чтобы узнать подробности, мы отправились на улицы Краснозвездная и Зинченко, жителей которых якобы согнали в храм. По пути встретили пенсионерку Лиду, ответственную по Краснозвездной за гуманитарную помощь.

— А вы с какого канала? Нам бы очень хотелось, чтобы вы показали гуманитарку, которую нам дают в комендатуре. Три пачки овсяных хлопьев, какая-то крупа непонятная, ячневая, что ли, полкило сахара, пачка чая «Принцесса Нури» и три банки тушенки. Это гуманитарка?! Да мы в мирное время эти хлопья не ели. Давали 1 и 12 сентября. Можно прожить на этом десять дней? Мы уже наелися, может, вам подарить?

Разглядывая продукты, замечаем, что хлопья и десять карамелек, которые выдают детям, — украинские.

— Думаете, это украинская помощь? — засомневалась Лида. — А когда ж российская тогда будет? Нам бы хотя бы пачку риса, банку сгущенки для детей, грудничкам — памперсы и сухое молоко.

Женщина указывает нам в конец улицы, где на обочине стоит разбитый танк (это единственная машина сепаратистов, в остальном по селу разбросаны исключительно украинские танки и БТРы). Прямо напротив него — дом Валентины Егоровны и Анатолия Федоровича Коленко, которые 18 августа были в церкви. На танке лежат живые цветы.

— Танк подбили 13 августа, — мы выдергиваем Валентину Егоровну с огорода, руки у нее перемазаны свеклой. — Мы как раз сели пообедать. Муж услышал, что-то тяжелое едет. Я подошла к окну, только отодвинула занавеску — так бахнуло, окна повылетали, я не знаю, как я в коридоре оказалась. Я успела увидеть, что на башне сидели два человека, ополченцы. Они, видно, не знали, что «Айдар» около церкви уже окопался. Рассказывали, что один танкист выбежал — кости, мясо висит… Стал проситься к соседям, чтобы не выдавали его. Соседи отвезли в больницу, говорят, он потом в Ростове умер.

А 18 августа в 10.30 мы из подвала услышали, как хлопают двери машины. Вышли, а нацик уже навигатор из нее вырвал. Кричит: «Кто там есть, выходите все! Давайте мобильники!» Все повыдирали, сим-карты, батарейки. «Скоро со стороны сепаратистов начнет работать «Град», если хотите остаться живы, все идите к церкви».

— А нам сказали, если подвал хороший, можете оставаться, — уточнила соседка Евгения Ивановна, присевшая рядом на лавку. — Но у нас подвал ненадежный, и мы с дочерью пошли.

— Они нас не сопровождали, люди гуськом шли сами туда, — говорит Коленко. — Приходим, они говорят: «Садитесь за церковью и сидите». В это время там было человек 30. Мужчины их спрашивают: «Раз будет сильный обстрел, как мы можем сидеть на улице?» А церковь закрыта. Мы, посовещавшись, решили сломать дверь в лавку, через нее тоже можно войти в церковь. Люди зашли. Нас не запирали, но двое стояли на выходе с автоматами. Разрешали выйти в туалет и покурить, но только на территории церкви. В три часа нацики принесли две упаковки воды, бутылка на троих-четверых. Зашел старший, кавказской внешности в бандане, и говорит: «Все, кто верует в Христа, — на колени. Молитесь». Мы все на колени, шо мы против калаша. Это уже часов пять. Они сказали нам посчитаться, чтобы принести сухпайки. Нас было человек 50. Принесли в коробках что-то, детям принесли овсяную кашу на молоке, кто-то сварил. Один все время нам нотации читал, что мы «пропутинские». А муж мой не вытерпел, он же военный, и говорит: «Путин где? Так идите туда и воюйте! Почему вы согнали сюда детей, женщин и прячетесь за них?»

Часов в десять еще раз помолились, а потом прозвучало три выстрела от церкви из танка. Муж-то понимает и спрашивает: «Зачем вы провоцируете?» И минут через десять как началась вакханалия! Купол обвалился, стекла, дым, градины летают. Потом короткое затишье — и все ринулись на выход. Началась давка. Выскочили, а тут уже не те, которые нас охраняли с калашами, а 20-летние хлопцы без ничего. Я подбегаю к одному: «Сынок, как тебя зовут?» — «Сергей». — «Зачем вы нас согнали сюда, расстрелять? Где те, что нас охраняли?» — «В подвале попрятались».

Выбежали мы на площадь. А айдаровцы начали с окопов куда-то стрелять. Мы опять гурьбою в церковь, опять давка. Подхожу к этому Сереже, спроси, говорю, у своего начальника, что нам делать? Он пошел, а тот сказал: по три-пять человек группами идти домой. И мы как выбежали, боже мой! Везде ямы, все хаты уже проломлены, некоторые уже горели…

Автором слуха о том, что церковь заминирована, оказался «неприкаянный» при храме, вдовец Вячеслав Николаевич. «Я стоял у входа в храм, курил. Смотрю, четверо в посадке. Наверное, говорю, минировать пошли. А тут сидели человек десять, и один говорит: «Да, скорее всего»…

Вячеслав Николаевич рассказал, что позже айдаровцы заставили его закопать два гроба с бойцами, неделю стоявшие у храма. К одному, по его словам, была прибита нашивка с фамилией, которую он не запомнил. «Все равно перезахоранивать».

— Я как-то не вытерпел, говорю: когда ж вы будете хоронить? А они мне: «Если до вечера не похоронишь, расстреляем». Вырыли с парнем небольшую яму, копать тяжело, тут камни, — показывает служка.

Прикрытые венками «от сослуживцев» деревянные гробы наполовину торчат из земли в церковном огороде.

Приведено в сокращении.

НГ
Оригинал публикации








Связанные темы и персоны