Все вышесказанное нас вновь подводит к тому же выводу: односторонний подход историков (они тщательно проследили каждый шаг Чингиза, почти полностью закрывая при этом глаза на деятельность Джелаль эд-Дина) — не что иное, как нежелание увидеть общие мотивы, существовавшие между Западными крестовыми походами и монгольским нашествием.
Связь татаро-монгольских военных походов с Западным христианским (католическим) миром особенно ясно прослеживается в эпоху правления внука Чингиза— Батыя. Начало и развитие похода Батыя (1236 — 1242) и даже его маршрут тесно переплетается с отношениями между Римским папой и германским императором.
Как известно, начиная с X века (со времен Оттона I), между германскими императорами и римскими папами шло напряженное соперничество за подчинение своему влиянию стран Европы. Это противостояние во второй половине XIII века еще более обостряется и переходит в открытое столкновение. В 1215 г. Фридрих II, занимавший трон Германской империи, невзирая на все возражения, выказывает готовность к крестовому походу, исходя из тактических соображений. Он в то же время являлся королем Сицилийского и Неаполитанского королевств. На этой основе, то есть по поводу владений в Италии, отношения его с Римским папой Григорием IX становятся все напряженнее. Папа всеми силами старается не допустить назначения Фридриха 11 во главе V Крестового похода и добивается своей цели. Однако, эти меры не смогли спасти обреченный на неудачу поход. Одновременно с этим безуспешно заканчивается и мощный Желтый крестовый поход (1219—1223) под руководством Чингиза. В этих условиях в 1228 г. Фридрих II, можно сказать, без войска, отправляется на Ближний Восток (в историю это событие вошло под названием VI Крестового похода). Римский папа призвал католиков не участвовать в этом походе, объявив, что «Фридрих — вовсе не крестоносец, а пират, слуга пророка Мухаммеда». Тем не менее Фридрих II, вступив в дипломатические переговоры с правителем Египта, через 40 лет после отвоевания мусульманами (1187) мирным путем возвращает Иерусалим крестоносцам. Это довольно легко удалось ему потому, что Фридрих 11 хорошо знал арабский язык. Довольно равнодушно относясь к религии, в годы бытности королем в Неаполе, он окружил себя мусульманскими учеными, для потехи сам ходил в мусульманской одежде, носил чалму, проводил увеселительные праздники, подобные восточным дворцовым зрелищам. Короче говоря, на Востоке его хорошо знали, и он считался своим человеком в мусульманском мире.
Столь блестящие успехи Фридриха II на дипломатическом поприще не радуют, а наоборот, выводят из себя Римского папу, он на сей раз не ограничивается злопыхательством и проклятиями в адрес соперника, а посылает своих рыцарей на завоевание владений Фридриха II в Италии. Долго тянувшаяся распря переходит в открытый военный конфликт, который заканчивается в 1230 году поражением папских войск. Германский император вынуждает Римского папу одобрить и подписать 10-летний (1229—1239) мирный договор, заключенный с Египтом. Однако, этот факт никак не следует считать капитуляцией папы.
Папа Григорий IX принимает решение расправиться с неугодным императором и против него открыть «второй фронт» крестовых походов при помощи все того же грозного монгольского войска. Для претворения в жизнь этих замыслов обстоятельства складываются удачно, и папа приободряется: опять несутся проклятия в адрес императора, обвинения в отходе от веры.
«Штаб» для организации нового монгольского нашествия располагается, как и при Чингизе, в Центральной Азии. Там в 1235 г. проводится общемонгольский съезд — курултай. На нем руководителем Европейского похода назначается старший сын Джучи — Урда Ичин, но он передает свои обязанности брату Батыю.
В 1236 г. войска Батыя, перейдя реку Яик, вторгаются на территорию Волжской Булгарии. Это и понятно— у монголов с булгарами были давние счеты. В 1223 г. татаро-монгольское войско, опьяненное недавней победой над русскими и кипчаками в битве на Калке, было разбито булгарами, и вся добыча досталась им. Позднее, несколько раз, в 1229 и 1231 гг. булгары также брали верх в стычках с монголами. Но в конце концов булгарам — единственному народу, на пути этого Желтого крестового похода, исповедующему ислам — пришлось ощутить на своих плечах всю мощь монгольской орды.
Весть о новом монгольском нашествии, уже на этапе подготовки к нему, доходит до берегов Дуная, до стран Западной Европы. (Известно, скажем, что в 1236 — 1237 гг. из Венгрии были посланы в районы Волги и Оки лазутчики во главе с монахом Юлианом.) Не вызывает сомнений, что вести о предстоящем новом походе монголов, дошедшие до Венгрии, достигли и русских князей. Впрочем, и Батый, замышляющий поход против германского императора, никак не мог на своем пути миновать русских земель. Вполне возможно, что внук Чингиза, хорошо усвоивший предваряющие военные действия дипломатию своего предка, мог обратиться к православным русским князьям с просьбой «проявить солидарность в борьбе против врага и православной церкви — западных католиков, разгромивших Византию и пропустить без боя войска, направляющиеся в поход против германского императора». Тот факт, что русские князья практически не оказывали организованного сопротивления монголам, можно было бы объяснить как результат подобного соглашения.
Конечно, это была дипломатия, в действительности же Батый остается верен главной цели похода — договору с Римским папой.
После разгрома Волжской Булгарии поход Батыя на Запад пролегает, в основном, по землям православных христиан. Встречались на его пути и католические страны (например, Польша, Венгрия). С одной стороны, они считались владениями императора, с другой стороны, нельзя было над ними пролететь «по воздуху» — кровопролитие было неизбежным. А вот окутанная легендами о несметных богатствах, ослабевшая после крестовых походов и превратившаяся в «Латинскую империю» Византия со своей столицей Константинополем остается в стороне от монгольского разбоя. В самом деле, на улицы Константинополя, который являлся теперь папским владением, даже по ошибке не ступила нога ни одного «дикаря».
Как известно, задолго до Батыя, в 1204 г. «цивилизованные» западные крестоносцы, отступив от своих первоначальных целей (похода на Иерусалим), завоевывают православное христианское государство Византию и на ее месте основывают свою «Латинскую империю» (1204 — 1261). Аналогично этому, и поход Батыя на Запад также частично «отклоняется» от «поставленных задач» и, в первую очередь, подвергает разгрому северные и северо-восточные православные княжества. И наоборот, возврат Батыя на берега Волги и основание государства—Золотой Орды—фактически спасает православных христиан (Руси) от нового католического крестового похода.
Повергшее весь мир в ужас монгольское нашествие, докатившееся до берегов Адриатики, нисколько не обеспокоило «сидевшего» на другом берегу Адриатики Римского папу — во всяком случае, нет сведений о том, чтобы он начинал предпринимать какие-либо меры предосторожности. Наоборот, как раз в это время истекает срок мирного договора (1239) между Фридрихом II и мусульманами (видимо, он связывал руки энтузиастам), и в Западной Европе начинается подготовка к новому крестовому походу на Восток. Как мог папа решиться на такое безрассудство, когда над Европой гуляли монгольские камчи и сабли? Видимо, папские сторонники (гвельфы) хорошо понимали, что сабли эти направлены только против германского императора.
Об этом ясно свидетельствует история. Например, когда в 1245 г. на проходившем в Лионе соборе (съезде) верховного католического духовенства Фридрих II попросил помощи у западноевропейских стран, председательствующий на соборе папа издевательски посоветовал: «Нужно вырыть вдоль границ канавы. Монгольские всадники не смогут через них перепрыгнуть». (Заметим в скобках также следующее: нет ничего невозможного в том, что уход в 1242 г. Батыя с берегов Адриатики в Поволжье был следствием мирного договора между Батыем и Фридрихом II. Рубрук оставил нам сведения, что сначала возле города Таласа, а потом в Булате проживали немецкие ремесленники. Не могли ли они быть подарком монгольскому хану от германского императора?)
Однако, как бы то ни было, попытки остановить развернувшееся в Европе антипапское движение путем придания нового дыхания «желтому» крестовому движению остаются безуспешными. И, видимо, этим объясняется уход Батыя в Поволжье.
А в европейских странах становится все труднее набирать воинов для крестовых походов. К этому делу все активнее привлекаются кочевые племена, объединившиеся вокруг христиан-несторианцев. Однако допустить их к Иерусалиму также означало бы отдать эти владения в руки «азиатов».
Естественно, что ни папа, ни европейские рыцари на это пойти не могут. Они используют эти мощные силы против врагов Иерусалимского королевства (мусульман, частично православных христиан) лишь на дальних подступах к королевству. Монголам же, напротив, надоедает совершать набеги на народы, на которые стравливает их папа. Внутренний энтузиазм и Восточного крестового движения понемногу начинает падать.
Это вызывает сильную озабоченность папы. Видимо, желая столкнуть Батыя с Германией, весной 1242 г. поспешно организуется вторжение немецко-тевтонских рыцарей на русскую землю... и терпит поражение: на льду Чудского озера плохо подготовленное войско рыцарей было разгромлено. В 1245 году папа с целью возродить старую дружбу и поднять былой энтузиазм направляет в монгольские владения — в Кара-Корум (Центральная Азия) и Иран-—послов под руководством П. Карпини и Асцелина, но повернуть время вспять не удается.
Неожиданное (для папы) сворачивание Батыем крестового похода на Запад — столь резкий поворот в политике — это, естественно, задача с многими неизвестными, которую не решить за один день. Он, как и его дед Чингиз, тщательно рассчитывал и взвешивал каждый свой шаг. Прежде чем отойти от такого могущественного союзника, как папа, он не мог не искать путей сближения с противниками папы. Есть основания полагать, что в его замыслах на первый план выходило сближение с православными христианами Восточной Европы — русскими, проживавшими вблизи районов, где он хотел обосноваться. По возвращении на Волгу он назначает наследника престола Владимирского Великого княжества Ярослава Всеволодовича одновременно главным и над всеми другими русскими княжествами. Разве стал бы он это делать, если бы между ними были враждебные отношения? Да и в основе неожиданного отступления от Адриатики лежали не причины, коллекционируемые историками, а изменение планов. Да и эта тенденция самоустранения от Западных крестовых походов возникла не в лагере Батыя на берегу Адриатики — она глубоко уходит корнями в далекие просторы Центральной Азии.
Масгут Гайнетдинов, (ж. Идель 90-х годов. Публикуется в сокращении). Перевела с татарского Фарида Ситдикова
Продолжение следует
Крестовый поход с Востока. Продолжение 2
Раздел: История | Просмотры: 19331 | Комментарии: 50