С того страшного года прошло уже 27 лет. В конце апреля вода в водопроводе уфимцев стала непригодной для питья. Тогда был создан Объединенный комитет общественных организаций («ОКОО») во главе с доктором химических наук, профессором, специалистом в области органической химии и прикладной экологии Марсом Сафаровым. Именно этот комитет был необходим, чтобы разгрести последствия фенольной аварии. Тогда нужно было, чтобы люди не молчали. Нужно было выбить из правительства СССР постановление об улучшении экологии Уфы.
– В конце апреля 1990 года вода в кранах уфимцев стала непригодной для питья. Она имела запах и вкус фенола. Как это случилось? На заводе «Химпром» использовали фенол для получения гербицидов. Его получали на «Синтезспирте». Эти два завода находятся в 3-4 км друг от друга по Бирскому тракту вдоль реки Шугуровки. На «Химпроме» тогда затеяли ремонт. Во время ремонта линии, по которым качали фенол от «Синтезспирта» к «Химпрому», отсоединили от емкостей, а вот после ремонта соединить забыли. Как обычно, дали «Синтезспирту» команду качать фенол, и все полилось наружу. Когда это обнаружили, аварийную закачку сразу остановили, но нужно было ликвидировать последствия. Это удалось сделать только частично, потому что фенол застывает даже при небольших плюсовых температурах и очень напоминает талый снег. Практически, снег и фенол неотличимы друг от друга.
Весной то, что не убрали, растаяло, попало в ливневую канализацию, затем в реку Шугуровка, а из Шугуровки в Уфимку, а там до Южного водозабора 10-12 км. Фенол очень скоро добрался до Южного водозабора, который обеспечивает больше половины города. Система водоснабжения Уфы закольцована. Именно по этой причине весь город почувствовал резкое изменение качества воды. Её нельзя было употреблять. Фенол – это ядовитое вещество. Его содержание в воде не должно превышать 0,001 миллиграмма в одном литре. Уже эту концентрацию человек едва терпит. У нас концентрация оказалась 0,032 миллиграмма в одном литре.
Тогда люди страшно возмутились. Началась череда митингов и протестов. В апреле было два многотысячных митинга на Советской площади, потом 1 мая перед дворцом Орджоникидзе. Затем была забита людьми вся площадь перед Русским Драматическим театром. Людей возмущало то, что власти ничего не предпринимают. Но тут трудно кого-то обвинять, так как быстро что-то сделать уже бы не получилось. В воду уже попал фенол, а от него избавиться мгновенно невозможно.
Нарастало общественное возмущение. Потом восстали учащиеся медицинского, педагогического и авиационного университетов. Около 2 000 студентов строевым маршем пошли от своих ВУЗов к памятнику Ленина на Горсовете. Мне все партийные и советские органы звонили и говорили: «Они идут, остановите!». Как-будто это шли немецкие солдаты, а не студенты. А как их остановишь? Это же необузданная молодежь. Вся надежда была на меня, так как они меня еще знали и слушались, остальных просто освистывали. Я был формальным и неформальным лидером фенольных событий.
Дальше власти закрыли водопровод. Начали завозить воду цистернами, и весь город вышел на улицу запасаться водой. Когда встал вопрос как нам действовать дальше, я предложил организовать живую цепочку от «Химпрома» до Белого дома. Дело в том, что это был кошмар для властей. По подсчётам на улицу вышло 40-45 тысяч человек. Люди вышли на улицу и встали на дороге по осевой линии, чтобы не мешать транспорту. Это было жуткое зрелище.
Это все делалось, чтобы правительство СССР приняло постановление об улучшении экологии. А так как оно не принимало, мы нагнетали общественную активность. Цепочка стала одним из последних событий в волне возмущения. 2 июня «Постановление Правительства № 556 об улучшении экологии городов Уфы и Благовещенска» было принято. Сейчас эти пункты не соблюдаются, кроме меня никто об этом и не помнит. Я тогда допустил ошибку.
В начале мая мы создали объединенный комитет общественных организаций (ОКОО), туда вошли профсоюзы, комсомол, национальные объединения – ВТОЦ и УРАЛ, анархисты. Я был председателем.Как только 2 июня было принято постановление, я как очень наивный в ту пору человек, предложил ОКОО распустить, и на этом все остановилось.
Но это еще не все. В августе 1990 года взорвался один из цехов по производству фенола на «Синтезспирте». Его потом так и не восстановили. Взрыв был страшной силы. Я тогда отстаивал интересы пожарных. И не удивлюсь, если им не оказывалась помощь. Цех закрыли, пожарники пострадали. Это показало, что промышленная зона Уфы влияет на качество воды.
На людей лились тонны фенола
23 августа 1990 года в отделении 600 по производству фенола и ацетона произошла крупная авария. Здесь рано утром на узле окисления вышел из строя сырьевой насос, что привело к аварийной остановке. В реактор продолжал поступать нагретый воздух, и в 11 часов 30 минут прогремел взрыв, а за ним еще пять. Тогда наравне со всеми свободными пожарниками спасал город от взрывов и страшного огня Ильдус Карамов, ныне первый заместитель начальника управления пожарной охраны Уфы.
– Это было утро, все были на службе. Как только поступило сообщение о пожаре, на взрыв выехали практически все подразделения Уфы. Я выехал с управления моментально. К моему прибытию там уже прогремело два взрыва, пожару был присвоен четвертый, высший номер вызова. Всего на место происшествия направили 14 основных и 6 специальных отделений, 3 пеногенератора, 12 водяных стволов и 3 порошковых ствола. Также на ликвидацию огня выехало 30 пожарных машин и 150 человек личного состава. В результате в борьбе принимали участие 300 человек.
Представьте, это технологические колоны высотой около 40 метров, примерно с девятиэтажный дом. Первая колонна взорвалась вдребезги. В нее был вмонтирован теплообменник. При взрыве он вылетел и попал прямо в операторную, вывел из строя всю систему производственной автоматики. Стало невозможно управлять всем производственным процессом. Встали все насосы. Внутри колонны шла бурная реакция окисления. А там ведь сырье – бензол. Это усугубило наше положение.
Как я уже сказал, к моему прибытию взорвались две колонны. Я приехал, сразу надел спецодежду, мы пошли в разведку с заводчанами. Горения уже практически не было, но шло окисление внутри колонны. Первая наша задача была спасать людей. В разведке мы заметили, что где-то на отметке восьмого этажа остались две изолировщицы, мы их спасли, но женщины получили сильные ожоги и травмы.
Когда потушили последствия двух взрывов, подумали, что все – отбой. Мы полезли по металлической лестнице наверх, чтобы потушить остатки пожара.
Наш товарищ Валерий Марванов в звене из 4-5 человек поднялся на горящую колонну, и тут она начала вибрировать, раздался свист, и прогремел третий – самый мощный взрыв. Нас всех смело взрывной волной. Ребят эвакуировали, но Марванова я не узнал, он получил сильные ожоги рук и лица.
Было страшно, так как вместе со взрывной волной, летело фенольное сырье – бензол и ацетон. Люди буквально в этом во всем купались. В итоге всего прогремело шесть взрывов.
При последующих взрывах мы уже приноровились. Как только колонна начинала шипеть, я сразу же отводил людей в укрытие. Мы пережидали взрыв и как тараканы бежали цепочкой обратно.Многотонные осколки колонн разлетелись по всей округе. Их еще долго находили в садах поблизости.
Это был самый страшный пожар за 50 лет моей работы, от взрывов дрожал весь город. Это высокотоксичные продукты, люди могли отравиться. Тогда 160 человек оказались в больнице. Но, если бы мы не смогли выполнить свою задачу, катастрофа была бы неминуема. Горящие фенол и ацетон были угрозой не только для пожарных, но и для всех уфимцев, мы должны были ликвидировать не только взрывы, но и последствия. Нам удалось избежать попадания фенола в Шугуровку. Люди должны чтить всех, кто там был, здоровья это никому не прибавило.
Мы оказались никому не нужны
Когда произошел взрыв на Синтезспирте, мужу Хусны Каримовой Зуфару Каримову было 30 лет. Он в тот день также был на службе и в числе первых отправился на борьбу с огнем. Тогда он рисковал своей жизнью и здоровьем. К несчастью, пострадал. По прошествии пяти лет Зуфара унесла тяжелая болезнь. Врачи сказали, что его внутренние органы были обожжены.
– В этот день у моего мужа было дежурство. Как он рассказывал, огнем были охвачены большие колонны. Чтобы их потушить, нужно было подняться вверх. И как только они поднимались, их смывало взрывной волной обратно. Они буквально купались в этой смеси. И так несколько раз. Мой муж не жалел себя, был на передовой, кидался в огонь и совершенно не думал о себе. После ликвидации пожара их забрали в больницу в одних трусах. Он получил ожог внутренних органов, после этого мучился от боли пять лет. Зуфар умер в 1995 году.
О том, что муж поехал на «Синтезспирт», я даже не знала, была в этот момент на работе. Они же не отчитываются куда едут, просто срываются и все.
Потом пришла домой вечером и узнала от телефонистки, что мой Зуфар в больнице. Сразу же побежала к нему, но меня не пустили. Увидела его только через неделю, он был в очень тяжелом состоянии. Так в больнице провел целый месяц. Вместе с ним были все ребята из его караула. Все в шоке от пережитого.
Об этом молчали, ничего не говорили, из «Синтезспирта» один раз принесли пакет с гостинцами, у меня этот пакет сохранился до сих пор. Вот и вся помощь. После этой аварии он постоянно был на больничном, очень мучился. В последний год вообще плакал, говорил, что умрет и детям ничего не оставит.
В нашем общежитии живут ребята из его караула – Юра Маркелов и Ренат Кутлияров. У Юры астма, у Дамира отдышка. Мы оказались никому не нужны.
Вот до сих пор живем в общежитии, где нам отказывают в приватизации. Фактически мы можем в любой момент оказаться на улице. Нам всем не нужно признания, мы не просим компенсации за наши страдания, нам нужно только, чтобы наше жилье принадлежало нам.
Все эти события остались далеко позади и воспоминания уфимцев со временем поблекли. Все те герои, что рискуя своей жизнью, спасали горожан, остались забытыми и никому не нужными. Многие уже ушли. Их семьям не нужны богатства и признание. Нужна просто достойная жизнь и внимание властей к их проблемам. Неужели это так много?
ПроУфу
Оригинал публикации
Эхо фенольной трагедии в Уфе
Раздел: История | Просмотры: 36583 | Комментарии: 67