Я не хотел затрагивать эту тему, ну типа свалил из страны, наверное, меня это не должно касаться… Но решил всё-таки описать свои мысли по развернувшимся страстям вокруг Красногорских выборов. Каждый довод, идея, взяты из моего личного опыта работы в сфере политтехнологий в России в период с 2013 по 2016 год.

В 2019 году можно будет отмечать юбилей, пройдет полтора десятка лет, как один из самых, бесспорно ключевых людей в российской оппозиции, Алексей Навальный, ведет свою деятельность. Яркие расследования ФБК, преследование Алексея и его семьи, нездоровый интерес пропагандистских СМИ, всё это повседневная жизнь оппозиционера. Но есть ли какие-то результаты его политической борьбы? Нет. Их нет и быть не может.

Причина банальна, нет сменяемости, казалось бы, нет того, в чем оппозиция обвиняет власть. Пятнадцать лет без результата. А может ли он быть, при той позиции, которую занимают борцы с режимом? Я даже не буду говорить о банальной “позитивной повестке”, хотя бы сама работа, политическая борьба этих активистов зациклена на самих себе, не допускает внутренний конкуренции, самокритики и рефлексии в принципе, у меня сложилось ощущение, что они помешаны на каких-то идеях фикс, системах учета и тотального контроля хваленая система «Жнец»), не имеющих ничего общего с настоящей жизнью, но обо всём по порядку.

Новость о выдвижении Ростистислава Мурзагулова от Партии Перемен сразу же у меня вызвала улыбку, отличная стратегия, отработанная годами, реализованная ни один раз, стара как башкирские “лесники” и надежна, как председатель районного Башкирского ТИКа времен правления Муртазы Рахимова. Но не успели мы увидеть всех либеральных стремлений или услышать хотя бы те самые перемены, которые грозились обрушиться на Красногорскую городскую Думу, как против соперника, и по совместительству заместителя Радия Хабирова, обрушился авангард российской оппозиции — Навальный и Волков. Львиная доля протестно настроенных граждан России, готова донатить свои кровно заработанные средства людям не способным ответить за свои слова, вешающих на всех вокруг ярлыки, придуманные в глубине их сознания, людям считающими нормой домогательства, 282 статью и проекты наподобие “Милиции с народом”. С чем это связано?

С тем, что у Мурзагулова есть то, чего нет у них. Опыт. Опыт не только политической борьбы, но и политического выживания, опыт политических побед, опыт стратегии, опыт и знания того, как это работает по-настоящему, а не в голове Волкова, по соседству с пиццей и пивасом. У Мурзагулова за спиной успешные кампании, и его обвинили в том, что он применял пресловутый административный ресурс. Аллё, народ, мы в России, и политика- это война.

Очнитесь, здесь не бывает запрещенных приемов, есть только моральные ограничения каждого отдельного субъекта этой борьбы. Отдался бы Мурзагулов полностью либеральному крылу? Конечно нет. Была бы от него польза? Несомненно. Оппозиционерам следовало окружить Ростислава молодыми людьми с тягой к знаниям, надо было, как черная дыра, поглощающая все вокруг, вытягивать из него знания, смотреть, как он работает, учиться. Перенимать то, что есть у него, и нет у них. Звать его на лекции, бухать с ним в Красногорском Жак-Жаке, пить кофе в Старбаксе, или что там у них есть? Я отлично понимаю тот страх и неприятие людей наподобие меня или того же самого Мурзагулова при переходе из одного лагеря в другой.

Но камон, еще раз, мы знаем, как это работает. Мы знаем, как ломать эти выстроенные механизмы, и что важнее, мы понимаем логику противодействия оппозиции. Мы знаем, что режим сделает через три-четыре шага. И что в итоге?

В итоге оппозиция Красногорска осталась без хорошей политической борьбы, без возможности формирования опыта, который можно было перенять для других кампаний. Навальный предотвратил регистрацию настоящего сильного политического война, при том, что в своих кампаниях, при всех наисложнейших системах авторизации и защиты от “мурзилок” можно было на раз-два засунуть кого угодно, вообще без политического бэкграунда. Я это делал лично, читая и смеясь истории Волкова, какую идеальную систему авторизации они сделали.

Константин Чадлин