Рейтинг публикаций
Лучшие комментарии дня
Календарь новостей
«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Лучшие комментарии недели
Лучшие комментарии месяца
Обсуждаемое за неделю
Обсуждаемое за месяц
Последние публикации
Сам уже в окопе, старый ...

Спикера Курултая Башкирии возмутило отсутствие очередей из желающих пойти на ...
  29.03.2023   39313    3123

Зря карлик ползал на ...

Главные заявления Владимира Путина и Си Цзиньпина по итогам переговоров в ...
  21.03.2023   20847    73

Военный преступник. ...

Международный уголовный суд (МУС), расположенный в Гааге, выдал ордер на арест ...
  17.03.2023   38744    69

Молодежь в гробу видала ...

Глава ВЦИОМ пожаловался, что новое поколение российской молодёжи ставит личное ...
  16.03.2023   19403    32

Пыня пошутил над холопами ...

Путин призвал судей защищать права и свободы россиян. Путин назвал эффективную ...
  14.02.2023   36453    273

Борьба дерьма с мочой ...

Сообщают о неком циркулярном письме министерства обороны, которое предложило ...
  12.02.2023   25727    22

Ублюдочный путинизм в ...

Министерство юстиции России включило в реестр иностранных агентов певицу ...
  11.02.2023   19641    33

Фильм о преступлениях ...

В декабре 2003 года в Башкирии совпали выборы в Госдуму и выборы президента ...
  15.01.2023   37027    252

Утилизация холопов, ...

Путин назвал положительной динамику военной спецоперации на Украине. Президент ...
  15.01.2023   14572    8

Подох этот, подохнет и ...

Сегодня, 11 января, так и не дожив до суда, скончался Муртаза Рахимов. Ему было ...
  12.01.2023   19900    80

Читаемое за месяц
Архив публикаций
Март 2023 (4)
Февраль 2023 (3)
Январь 2023 (5)
Декабрь 2022 (4)
Ноябрь 2022 (3)
Октябрь 2022 (1)

Физик-ядерщик: «У нас всё есть. Надо только включить мозги»

  • Опубликовано: Larissa | 30.11.2014
    Раздел: Общество | Просмотры: 25451 | Комментарии: 148
2



Мы, конечно, все время знали и помнили, что не просто занимаемся исследованиями, получаем новое научное знание, а создаем оружие, причем страшное оружие. Безусловно, в этом вопросе надо было иметь четкую внутреннюю позицию.

Физик-ядерщик: «У нас всё есть. Надо только включить мозги»


Илькаев Радий Иванович – действительный член Российской академии наук, доктор физико-математических наук, лауреат Государственных премий СССР и РФ, премии правительства РФ, научный руководитель Российского федерального ядерного центра – ВНИИ экспериментальной физики (Саров), заслуженный деятель науки РФ, награжден государственными наградами РФ и золотой медалью РАН имени А.Д. Сахарова, лауреат Международной премии Андрея Первозванного «За веру и верность», член Патриаршего совета по культуре. Выдающийся специалист в областях теоретической и экспериментальной ядерной физики, связанных с созданием ядерного и термоядерного оружия, автор более 550 научных трудов.

О выборе пути

Родился я в Сибири, в 300 километрах к северу от Иркутска, отец там был директором школы. А потом он поступил на военную службу, и мы уехали оттуда, жили в разных городах, в том числе в городе Пушкине под Ленинградом, нынче опять Царском Селе. Я там учился с восьмого класса и закончил школу № 407 с золотой медалью.

Считаю, что к воспитанию ученого имеют основное отношение последние три года учебы в школе. В наше время это были восьмой, девятый и десятый классы. Более ранние годы к становлению ученого относятся гораздо меньше. Да, они имеют общечеловеческое значение, в эти годы развивается любознательность, другие человеческие качества. Но если говорить о пути в науку, нужно четко и ясно понимать: он начинается тогда, когда возникает живой интерес к учебе, знаниям, решению задач. По крайней мере, надо, чтобы не было никаких трудностей с освоением школьной программы. Но этого мало. А вот когда личный интерес появляется к научным знаниям, когда решаешь задачи, мучаешься и не получается, а потом приходит озарение…

Свой профессиональный выбор я сделал сам. Абсолютно. Поступил на физико-механический факультет Ленинградского политехнического института, это был самый престижный тогда факультет в Питере, а Ленинградский университет пользовался не очень большой популярностью. Но после двух лет обучения мне показалось, что для меня интереснее не прикладные дисциплины, а крутая теоретическая физика, и я перешел в теоретическую группу физфака ЛГУ, сразу на третий курс.

О жизни в профессии

Мы окончили университет в 1961 году. И мне тогда казалось, что центр развития физики перемещается в Москву. Так оно и было на самом деле. К нам в университет приезжали представители ВНИИЭФ. И когда мы узнали, что там, в совершенно секретном институте, работают академики Юлий Борисович Харитон, Андрей Дмитриевич Сахаров, Яков Борисович Зельдович, представлявшие к тому времени уже московскую научную школу, то мы сказали себе: а почему бы нам не попробовать и не поработать в таком месте.

Из теоретической группы нас было несколько человек… Мы с моей женой Лидией Александровной (она тоже закончила теоргруппу, и мы к этому времени уже поженились), Алексей Певницкий, Сергей Холин, это сегодня известные во ВНИИЭФ люди, выдающиеся специалисты, и еще один матфизик, Леонид Устинов. И вся эта команда решила поехать в закрытый город.

Мысль об этом появилась незадолго до окончания университета. Мы размышляли и решили, что во ВНИИЭФ есть интересные задачи, интересные уважаемые руководители, известные в мире ученые, и это означало, что здесь есть крупные научные школы. Поэтому мы решили поехать сюда.

Поскольку мы прибыли из большого города, то первое впечатление, когда мы приехали в этот небольшой городок, на этот деревянный вокзал, было, конечно, вполне определенным. Лидия Александровна сказала: «Ну что, завтра надо отсюда уезжать». Я говорю: «Давай, мы все же посмотрим, как здесь люди живут, чем занимаются».

В 1962 году, через год после приезда сюда, я уже первый раз поехал на ядерные испытания, на Семипалатинский полигон. Тогда молодежь воспитывали очень быстро. Это была последняя сессия воздушных ядерных испытаний, на этом они и закончились по договору 1963 года. А мне удалось их застать. Потом уже пошли подземные испытания. Постоянно ездили и в Семипалатинск, и на Северный полигон, на Новую Землю.

О философии мира и войны

Мы, конечно, все время знали и помнили, что не просто занимаемся исследованиями, получаем новое научное знание, а создаем оружие, причем страшное оружие. Безусловно, в этом вопросе надо было иметь четкую внутреннюю позицию.

Наши отцы-основатели выработали свою разумную философию, состоящую в том, что мы все это делаем не для войны, а для того, чтобы ее никогда не было. Вспомните, сначала создали атомное оружие, потом водородное, и скоро стало ясно, что можно создавать образцы водородного оружия очень большой мощности, практически неограниченной. Но с практической точки зрения это означало, что термоядерная война в этих условиях, при таких неограниченных возможностях энерговыделения, становится невозможной. И нашей философией было то, что мы работаем на мир, а не на войну.

Наши старшие коллеги сформулировали эту философию с самого начала работы над ядерным оружием и передавали каждому новому поколению исследователей. Мы были убеждены, что наша страна должна быть сильной, должна иметь превосходное термоядерное оружие, и тогда войны не будет.

Мы не готовимся к войне, мы предотвращаем крупные конфликты. Конечно, всякие локальные конфликты всегда были и будут, здесь речь не об этом.

Вне всякого сомнения, это грозное оружие. И мы сохраняем мир, обеспечиваем мирное сосуществование, имея это оружие в качестве гарантии. Все эти проблемы постоянно обсуждались в нашей среде, были очень важны для личного самоощущения каждого из нас.

Поскольку я с самого начала был воспитан так, что мы работаем на мир на Земле, то когда началось возрождение Русской Православной Церкви, мне было очень комфортно и легко сотрудничать с ней. Это сотрудничество тоже вписывалось в нашу философию. Ведь мы работаем на людей, чтобы не допустить того ужаса, который происходит во время крупных военных действий.

О свободе слова и свободе мысли

У нас во ВНИИЭФ была достаточно свободная обстановка. Обсуждать происходящее, критиковать положение вещей и говорить друг другу не то, что говорят официальные руководители, было в порядке вещей. И делалось это не злобно, не с надрывом, а совершенно спокойно. Свобода обсуждения была на высоком уровне. Недаром Андрей Дмитриевич Сахаров, у которого была своя точка зрения на многие вопросы, родился как мыслитель и политический деятель именно здесь. Правда, у него по нынешним временам были очень умеренные предложения.

Помните, что он предлагал. Давайте, возьмем лучшее, что есть в социализме и в капитализме, и будем в этом направлении продвигаться. По сравнению с той экономической и социальной моделью, которая сейчас принята в России, Андрей Дмитриевич имел весьма левые взгляды, его идеи нынешние либералы сейчас с порога бы отвергли. То, что предлагал Андрей Дмитриевич, было настолько спокойно и интеллигентно (по нынешним меркам), что критиковать его можно только за идеализм и не более того.

Андрей Дмитриевич здесь, конечно, был не один такой. И он, и многие другие совершенно спокойно обсуждали все, что они считают нужным, это факт.

У нас были теоретики, которые напрямую писали письма самым высоким руководителям страны и предлагали свои рецепты, как дальше развиваться, с какой скоростью и так далее. Так что здесь была по сравнению с другими местами существенно более свободная обстановка. Это в первую очередь сложилось благодаря нашим трем выдающимся академикам – Юлию Борисовичу Харитону, Якову Борисовичу Зельдовичу и Андрею Дмитриевичу Сахарову. Именно они создавали эту атмосферу.

Надо сказать и о том, что контакт ученых с правящими верхами был тогда вполне хороший, и общение было, и споры. Были приемы для ученых в Кремле, где можно было пообщаться напрямую. Андрей Дмитриевич Сахаров спорил с Никитой Сергеевичем Хрущевым о том, какие испытания надо проводить, а какие не надо. Сами понимаете, когда Андрей Дмитриевич напрямую звонит Никите Сергеевичу Хрущеву и обсуждает с ним интересующие его вопросы, это о чем-то говорит.

Во многих вопросах было взаимопонимание, а в некоторых вопросах его не было. Например, Андрей Дмитриевич считал, что без нужды лишних ядерных испытаний не надо делать, поскольку это может иметь определенные негативные последствия, но эта его точка зрения поддержки у политического руководства не находила. А вот когда Юлий Борисович Харитон встречался с Леонидом Ильичом Брежневым, он договорился с ним о существенном развитии экспериментальной базы ВНИИЭФ, и мы начали строить крупные физические установки. То есть, контакт был, нас слушали и по большей части слышали.

О движении навстречу Церкви

Меня всегда волновала разница между требованиями советской идеологии и христианской морали. Каким должен быть хороший человек, какими качествами он должен обладать? И если посмотреть эти требования, они же очень близки, казалось бы, противоречий-то и нет. Требования людей, которые искренне заботились о нравственном здоровье народа, и нормы Русской Православной Церкви настолько близко соприкасались, что противоречия-то никакого на самом деле я не видел. Но какая при этом была разница в жизненном укладе…

Я всегда считал, что нравственный пласт жизнедеятельности человека – это особое направление. Его не надо путать с нашим научным мировоззрением.

Это совсем другая область. Точно так же, как в физике бывает: двумерное пространство и трехмерное. А здесь появляется еще одно измерение. Как в теории относительности есть еще одно измерение – время, так и здесь. Это новое измерение, духовное, которое живет по своим собственным законам и нисколько не противоречит мироощущению ученого. Это мне всегда было как-то ясно.

Откуда это пришло, не знаю, не могу сказать. В семье у нас спокойно ко всему этому относились. Отец был учителем, потом стал военным, политработником, но какого-то давления в этих вопросах никогда не было.

Когда мы ехали к себе в Арзамас-16 и проезжали через расположенный неподалеку старинный город Арзамас, через наши окрестные небогатые деревни, жалко было смотреть на разрушенные храмы. Красивые сооружения во всех смыслах. И по архитектуре, и по тому, как они украшают место, наполняют его смыслом. Мне казалось, надо менять страну и возрождать ее духовное начало. И я тогда уже решил сам для себя, что надо в первую очередь восстановить эти храмы. Это наша история, наша жизнь, это, в конце концов, наша красота.

Все это как-то изнутри шло. Меня никто не убеждал, со мной на эту тему никто не беседовал. Это был внутренний порыв. И когда к нам в закрытый город впервые приехал Патриарх Алексий в 1991 году, конечно, я все свои дела бросил и пошел на встречу с ним. Есть известная групповая фотография, сделанная тогда, раньше мы говорили, что на ней два патриарха – Алексий II и Юлий Борисович Харитон, а теперь оказалось, что на ней три патриарха – еще и Патриарх Кирилл.

Я всегда считал, что никакого противоречия нет между жизнью духовной и жизнью научной, они могут только помочь друг другу. Это моя внутренняя философия. Поэтому мне всегда было очень легко взаимодействовать с Русской Православной Церковью и помогать ей.

Конечно, в церковно-государственном взаимодействии нужно соблюдать меру. Всегда это говорил и сейчас говорю. Все же, духовная жизнь – это особое направление, и не надо его путать и перемешивать с повседневными делами, в том числе острыми политическими вопросами, которые могут иметь лишь сиюминутное значение и не более того. Это должно быть свое самостоятельное направление со всеми вытекающими отсюда последствиями. И ни в коем случае не следует допускать, чтобы некоторых священнослужителей стали рассматривать как обычных чиновников. Конечно, повседневные дела тоже важны, но мешать их с духовными вопросами нельзя.

О науке и образовании сегодня

Мы пережили тяжелые 90-е годы, да и потом многое было непросто. Самой главной задачей было сохранить и приумножить наш научный потенциал, а значит, в первую очередь сберечь квалифицированных людей, работоспособные коллективы, научные школы. Слава Богу, сегодня намечается некая возможность надеяться на лучшее.

Об интеллигенции и борьбе

Если обратиться к истории нашего института, хорошо видно, что все его научные направления создавались борцами. У этих людей была четкая и ясная линия. Они знали, что нужно делать и боролись за это. У них была своя философия, которую они отстаивали, при этом рисковали и в конце концов достигали больших результатов.

Что сейчас тревожит? Равнодушие. Может быть, это из-за того, что сегодня везде засилье чиновников. Это, на мой взгляд, очень большая ошибка.

Чиновник все же по своим функциям – фигура нетворческая, он обязан выполнять строго определенный набор действий. А когда по многим вопросам решения принимаются только чиновниками, могут быть очень и очень серьезные ошибки. И в экономике, и в науке, и где угодно. Работа чиновника, по-своему необходимая, никак не заменяет того, что могут сделать только творческие люди, движители прогресса во всех смыслах.

О вере, надежде и любви

Я скажу, в чем наша надежда. Уже говорил, что самый крупный у нас недостаток сегодня – он проявляется и в экономике, и в науке, и где хочешь – это засилье чиновников. Надежда состоит только в том, что общество, наконец, осознáет: этого больше нельзя допускать. У нас же с вами все есть, деньги даже есть, которых еще недавно не было. Полезные ископаемые есть, энергоносители есть. Квалифицированные люди есть, которые во всех странах мира востребованы, их с удовольствием там берут. У нас с вами все есть. И мы любим нашу страну, верим в нее. Поэтому мы просто обязаны развиваться быстро и хорошо. Для этого надо только включить мозги.

Думаю, что довольно скоро общество это осознает и очень серьезно подправит философию развития страны. Я в этом смысле неисправимый оптимист.

Православие и мир
Оригинал публикации








Связанные темы и персоны