Рейтинг публикаций
Лучшие комментарии дня
Календарь новостей
«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Лучшие комментарии недели
Лучшие комментарии месяца
Обсуждаемое за неделю
Обсуждаемое за месяц
Последние публикации
Сам уже в окопе, старый ...

Спикера Курултая Башкирии возмутило отсутствие очередей из желающих пойти на ...
  29.03.2023   41849    3123

Зря карлик ползал на ...

Главные заявления Владимира Путина и Си Цзиньпина по итогам переговоров в ...
  21.03.2023   43251    73

Военный преступник. ...

Международный уголовный суд (МУС), расположенный в Гааге, выдал ордер на арест ...
  17.03.2023   14836    69

Молодежь в гробу видала ...

Глава ВЦИОМ пожаловался, что новое поколение российской молодёжи ставит личное ...
  16.03.2023   37144    32

Пыня пошутил над холопами ...

Путин призвал судей защищать права и свободы россиян. Путин назвал эффективную ...
  14.02.2023   32614    273

Борьба дерьма с мочой ...

Сообщают о неком циркулярном письме министерства обороны, которое предложило ...
  12.02.2023   16372    22

Ублюдочный путинизм в ...

Министерство юстиции России включило в реестр иностранных агентов певицу ...
  11.02.2023   13763    33

Фильм о преступлениях ...

В декабре 2003 года в Башкирии совпали выборы в Госдуму и выборы президента ...
  15.01.2023   23104    252

Утилизация холопов, ...

Путин назвал положительной динамику военной спецоперации на Украине. Президент ...
  15.01.2023   38709    8

Подох этот, подохнет и ...

Сегодня, 11 января, так и не дожив до суда, скончался Муртаза Рахимов. Ему было ...
  12.01.2023   33378    80

Читаемое за месяц
Архив публикаций
Март 2023 (4)
Февраль 2023 (3)
Январь 2023 (5)
Декабрь 2022 (4)
Ноябрь 2022 (3)
Октябрь 2022 (1)

«Я запрещен в России»

0



Сегодня в гостях «Уфимского Журнала» – уфимский оппозиционный историк Игорь Кучумов, отмечающий свой 45-летний юбилей. Мы обратились к нему с вопросами о судьбе исторической науки в современной России и положении в одном из ее субъектов – Башкирии.

«Я запрещен в России»


Когда у Вас появился интерес к истории?

Еще в школьные годы, от чтения исторических романов. Потом, позже, пришло понимание, что в этих романах отражалось все далеко не так, как было в действительности. Стал всерьез интересоваться уже историей советского исторического романа и на выпускном курсе университета написал на эту тему дипломную работу, позднее часть ее вышла в одном из научных журналов. Она была на стыке литературоведения, истории и источниковедения Средней Азии, а также истории русского востоковедения. Кстати, это была одна из дипломных работ. Я тогда где-то прочитал, что академик Д.С. Лихачев защитил две дипломные работы и решил повторить его опыт. Но в наше время это уже было нельзя, пришлось защищать одну, основную работу.

А основная была про что?

Основная была про идеологию средневекового населения Урала. Моим научным руководителем являлся известный в республике археолог Н.А. Мажитов.

С ним у меня до сих пор нормальные ровные отношения, хотя по многим научным вопросам я с ним не согласен. В то время все наши преподаватели были верными, последовательными приверженцами и если и коле-бались, то только вместе с линией… Лекции нам читали про городище Уфа-II, а не про «город Башкорт», Валидова нынешние его ведущие апологеты называли тогда не иначе, как «буржуазным националистом» и врагом советской власти…

Я тогда очень интересовался идеями московско-тартусской семитотической школы, теорией информации, еще несколькими близкими науками и попытался применить это на нашем, местном материале. Прошло несколько лет я с удивлением обнаружил, что к схожим идеям, которые я высказал студентом, пришли сибирские ученые. Правда, тогда я свои результаты не публиковал и от этой темы вскоре отошел. Однако часть своих работ издал в своей первой книге «Башкирский император Китая» (Уфа: Китап, 1995). В Интернете меня сейчас некоторые любят попрекать этой книжкой. А дело с ней было так. К тому времени я уже печатал свои эссе (это тогда были именно эссе, а не строго научные работы) в местных изданиях, особенно в газете «Башкортостан», стал лауреатом годовой премии этого издания за 1993 г., вступил в Союз журналистов РФ и РБ. Как-то раз мне позвонил зав. редакцией художественной литературы издательства «Китап» Сабир Шарипов и говорит: «Давай, принеси рукопись твоей книги, будем издавать».


Я ему отвечаю, что у меня нет никакой рукописи, все что я написал, опубликовано в уфимских газетах и журналах. «Вот их и приноси», – говорит С. Шарипов. Я ему их отдал, он и сделал из них книгу. Когда зашла речь о названии, я предложил что-то евразийское, но он сказал: «Сейчас время рыночное, так не пойдет, давай назовем ее…» И продиктовал название, под которым она и вышла. Потом была положительная рецензия в екатеринбургском журнале «Урал», ссылки в научных изданиях. Но теперь я отношусь к ней, как к раннему творчеству, от этой тематики тоже отошел.

В самые неблагоприятные для исторической науки в Башкирии Вы имели смелость писать все что думаете. Это что характер, убеждение, или другое?

Наверное, и характер, и убеждение. Когда-то я писал то, что пишут все остальные – я имею в виду наших местных историков, я верил тому дискурсу, думал, что все было именно так, как в трудах преподавателей истфака БГУ. Но потом по мере накопления знаний и опыта понял – все, хватит! Надо писать как можно ближе к истине. Чехов в свое время сказал: «Национальной науки нет, как нет национальной таблицы умножения». А если есть национальная наука, то это уже не наука. Почему я говорю, что историк должен писать не правду, а стараться быть правдивым? Потому что абсолютной правды быть не может. Мы можем твердо установить, что приход к власти большевиков в Петрограде произошел 7 ноября 1917 г., но вряд ли сможем добиться всеобщего согласия относительно оценки этого события. Это у математиков дважды два всегда четыре, где бы они не проживали – хоть в Москве, хоть в Аргентине (хотя я знал в Уфе людей, которые путем хитроумных расчетов доказывали мне, что дважды два равняется пяти). У историков все иначе. Кстати, поэтому постмодернисты на Западе считают историю не наукой, а искусством, разновидностью художественной литературы.

Когда-то она таковой и была – вспомним историков древности Геродота, Фукидида, Тацита и др., и с тех пор якобы не изменилась. Более того, сегодня на Западе получили распространение попытки анализировать исторические монографии методами литературоведения. И это не мнение каких-то маргиналов, все эти проблемы активно обсуждаются на Международных конгрессах исторических наук где-то с конца 1970-х гг. У гуманитарных наук природа такая – они никогда не смогут прийти к единым выводам. Поэтому сегодняшняя инициатива российских властей создать единый учебник истории – не более, чем чиновничье стремление все подсчитать и все поставить под контроль. Конечно, такой учебник будет создан, деньги под него будут освоены, но к чистой науке это отношения никакого иметь не будет. История, повторю, наука (будем считать ее таковой) неточная и, видимо, еще долго такой не станет. Обратитесь к трудам теоретиков историографии – у нас сильные школы в Омске, Томске, к работам столичных авторов Л.П. Репиной (она недавно стала членом-корреспондентом РАН), М.А. Кукарцевой, Н.Е. Копосова, переводам книг ведущих западных специалистов по теории исторического познания (А. Про, П. Вен, А. Данто, Дж. Тош, П. Хаттон, Ф. Анкерсмит, А. Мегилл) – там все это расписано, разобрано и ясно показано, почему единого учебника истории в принципе быть не может, ибо в противном случае это будет аналогично нарушению в естествознании начал термодинамики.

Вообще-то, правды в истории добиваются лишь чистые ученые-«ботаники». Большинству общества правда не нужна и никогда не будет нужна, и это тоже особенность исторической науки. Ведь из-за чего возникла потребность изучать историю? Из стремления сплотить общество. У собак, кошек, медведей и слонов нет тяги к изучению своего прошлого; они используют иные механизмы консолидации собственных стад. Им не надо, например, сочинять целые фолианты, чтобы доказать свое исконное право на территорию, у них все проще – подняли лапу, пометили и все, это мое! Общая история – один из важнейших стержней, объединяющих людей. Поэтому она всегда должна быть великой, благородной и чистой. Стоит только подменить эту идеальную, воображаемую конструкцию реальной с ее предательствами, геноцидами, завоеваниями, как структура социума начнет рушиться. Именно это случилось с Советским Союзом, когда возник и приобрел широкое распространение дискурс самобичевания и самооплевывания.

Отсюда и судорожные попытки нынешних российских властей найти приемлемую для всех национальную идею. Без нее укрепление страны невозможно.

Поэтому «бои за историю» (так называл свою стезю великий французский историк Люсьен Февр) истинно академических искателей правды, к коим я отношу и себя, заранее обречены на поражение.

За почти четверть века Вами опубликовано свыше 500 работ. Какой научной проблемой Вы занимаетесь сейчас?

Современная российская историография находится не в лучшем состоянии. В Сибири уже вовсю работают европейские, американские, японские этнографические экспедиции, оснащенные по последнему слову техники и использующие новейшие методы исследований. Итогом этого стало то, что крупные научные труды по российским народам уже начали выходить на Западе, где нарождаются ведущие центры их изучения. К нам западные коллеги пока заглядывают нечасто, но если мы не добьемся коренного перелома к отношению к науке (а в это я особенно не верю), то в будущем главным центром по изучению, скажем, башкирского народа, будет не БГУ и не ИИЯЛ, а какой-нибудь Индианский университет. Наука, как бы у нас в Уфе не пытались ее обособить, вещь глобальная и мы должны встретить неизбежный приход к нам зарубежных коллег во всеоружии. Поэтому, чтобы познакомить наших граждан с тем, как видят историю Башкирии на Западе, мною с коллегами почти два десятилетия назад был начат проект перевода на русский язык соответствующих достижений западной историографии. Всего мы перевели и издали с анализом и комментариями около 130 авторских листов книг и статей, охватывающих период от средневековья до наших дней. Такой библиотеки зарубежной историографии по отдельно взятому региону нет ни в одном регионе России. Наш проект был хорошо воспринят ученым миром страны и удостоился положительных отзывов на страницах ведущих российских академических журналов. Вот только в Башкирии он вызвал резко негативную реакцию. На сегодняшний день практически все изданные мною работы оказались в России негласно запрещенными, их не берут магазины и библиотеки, на них не принято ссылаться. У нас наивно думают, что стоит запретить как бывало лет тридцать назад какие-то книги и можно считать, что от конкурентных мнений избавлен. Но при нынешнем состоянии свободы печати и Интернета это невозможно. Я не могу оспорить эти запреты официально, поскольку формально книги не запрещены (да и как может быть запрещена сугубо специальная, немассовая литература). Единственными местными изданиями, где меня всегда печатали, были журнал «Ватандаш» и «Башкирская энциклопедия» (мои статьи есть во всех ее томах как в краткой, так и в многотомной версиях и в их переводах на башкирский язык). Сейчас ситуация немного смягчилась, но фактически мое творчество по-прежнему запрещено в России. При прежней башкирской власти вообще приходилось издаваться сугубо нелегально. Помню, ради шутки указал в выпускных данных (это те, что бывают на последней странице) одной своей научной монографии в качестве адреса типографии (необходимо по ГОСТу) адрес Казанского кожно-венерологического диспансера. И ведь башкирская прокуратура всерьез искала в этом медицинском учреждении печатный станок!

Сказалась ли судимость на Вашей научной деятельности, карьере?

Я сам делаю оригинал-макеты (пришлось освоить искусство верстки, издательские ГОСТы и азы полиграфии) своих работ и давно издаю свои научные труды за собственный счет, хотя пропускаю их через соответствующее академическое рецензирование. Поэтому я пишу все, что хочу и на мои оценки не может никто повлиять. С лета прошлого года я являюсь докторантом института, где работаю свыше пятнадцати лет, пишу диссертацию, посвященную демографии русского населения Башкирии в XX веке. У нас немало сделано для изучения демографии народов края (по русским, кстати, явно недостаточно), но вот уровень их теоретического осмысления никуда не годен. У меня уже давно сложилось впечатление, что наши ученые вообще мало читают специальную литературу и очень плохо представляют себе новейшие достижения науки в своим областях. Поскольку я последние годы большое внимание уделял именно изучению теории исторических исследований, специфике исторического познания, я планирую в своей работе радикально пересмотреть то, что до сих пор делалось моими коллегами по этнодемографии. Я не буду подробно останавливаться на этом, поскольку работа еще не закончена, но у специалистов будет возможность оценить мой подход к этим явлениям. Скажу лишь, что я больше внимания уделяю не самим статистическим данным, а анализу динамики оценки их разными поколениями исследователей – сегодня мировая историческая наука, испытавшая большое влияние «постмодернистского поворота», считает, что главным является не исторический факт, а его интерпретация в умах ученых. Иначе говоря, «историю пишут историки», а какова она была на самом деле – узнать вряд ли можно вообще.

Осенью в Санкт-Петербурге на средства федерального бюджета и под эгидой Российской академии наук выходит подготовленный мною с коллегами перевод большой книги объемом 50 авторских листов, посвященной истории всей Российской империи. В нем история Башкирии нового времени вписана в общеимперский контекст. Для комментирования я, как руководитель авторского коллектива, привлек свыше десяти ведущих российских и зарубежных специалистов, которые написали одно только аналитическое предисловие размером с книгу – около семи авторских листов. В работе 2200 сносок и огромный библиографический и справочный аппарат, учитывающий историю исследования данной проблемы на протяжении последних двухсот лет. На фоне современных острых дискуссий об имперском прошлом нам, кажется, удалось создать труд, могущий стать основой для более объективных и взвешенных оценок этого феномена. Я и мои коллеги постарались показать отрицательные и положительные последствия нахождения народов Евразии в составе Российской империи. Конечно, историю Российской империи не стоит идеализировать, но мы считаем, что уникальный и в целом позитивный опыт этого государства по управлению поликонфессиональным и поликультурным пространством имеет всемирно-историческое значение и заслуживает внимательного изучения. По мнению одних исследователей, частичная реактуализация имперских практик еще вполне возможна и даже неизбежна.

Другие авторы, хотя и заявляют, что России-империи больше нет и никогда не будет, а пятисотлетний имперский период ушел в прошлое, тем не менее признают, что следы его, порой вполне зримые, все еще продолжают сохраняться. Трудно сказать, сумели ли бы выжить в условиях современной экономической и политической конкуренции традиционные культуры Урала, Сибири, Севера, Дальнего Востока и Центральной Азии, если бы они в свое время не прошли долгую и нелегкую школу нахождения в составе Российской империи. Думается, не менее полезным это было и для самого русского народа, научившегося находить общий язык и уживаться с любыми «иноверцами» и «инородцами», адаптироваться практически ко всем существующим на Земле цивилизациям и географическим ареалам. Но опять же скажу, что это наша точка зрения, которую мы не считаем единственно верной, и в предисловии к указанной книге я четко заявил – все что в ней написано, является мнением исключительно авторского коллектива и не более. Пусть у других будут другие интерпретации. Я против «единого учебника»!

Говорят, что еще в 80-е годы Вы, будучи студентом БГУ, проявляли бунтарские качества?

И такое было. Еще в 1986 году я написал заявление о выходе из комсомола, ибо считал, что по своим качествам еще не готов к высокому званию комсомольца. Что тут сразу началось! Меня два месяца уговаривали, запугивали, вели со мной беседы. Все преподаватели тогда меня осудили. Мой научный руководитель, о котором я упоминал выше, тоже был очень недоволен и осуждал мой поступок. Но прошло четыре года и многие из наших профессоров и доцентов публично порвали свои партбилеты, некоторые даже сожгли их у всех на глазах. Я же в отличие от своих университетских учителей, ни разу не говорил ничего плохого ни про партию, ни про комсомол. Когда в 1990 году мой наставник по дипломной работе написал гневное заявление о выходе из партии, всячески обозвав эту организацию за ее «преступления», я спросил у него, почему за четыре года до этого он говорил противоположное, но внятно ответить мне он так и не смог. Поэтому я не верю нашим историкам, которые всегда готовы подстроиться под ситуацию. Не раз, когда мне приходилось публиковать в Уфе документы XVIII–XIX вв. по истории Башкирии, я сталкивался с ситуацией, когда их начинали перед изданием беспощадно редактировать, смягчать фразы, удалять их из текста без всякого обозначения купюр, как того требуют правила издания источников. Мол, прочитав их, люди не так что-то поймут, у них появятся неправильные ассоциации. Или, например, в таком-то источнике излишне якобы преувеличивается роль татар. Но я же не отбираю эти источники специально, как там написано, так и издаю с соответствующими разъяснениями и комментариями, приводя и иные точки зрения. Опубликовав целую библиотеку зарубежных работ о башкирах, я никогда не отбирал их по какому-то субъективному принципу, поэтому там представлены авторы, придерживающихся разных взглядов на роль башкир в истории. Поэтому кто даст гарантию, что в трудах наших башкирских историков источники также не сфальсифицированы? Вот почему я не склонен доверять местной историографии. У нее практически нет никакой методологии, а все здешние работы, включая археологические, по большому счету следует относить не к истории, а к политологии. Возьмем, например, недавнюю постыдную историю с основателем Уфы. В самих башкирских источниках написано, что Уфа построена по просьбам башкирского населения, о воеводе Нагом немало написали профессора А.З. Асфандияров и Р.Г. Буканова. Написали, кстати, очень хорошо, с исчерпывающей на сегодняшний день полнотой, но власти считают, что здесь еще много неясного. Они что, не читают своих же историков? Ведь о Нагом вряд ли что-то возможно будет обнаружить еще. В других городах вообще установлены памятники мифическим основателям. В таких случаях главное не истина, а брэнд.

Я знал лишь одного историка в Башкирии – Билала Хамитовича Юлдашбаева, чье 85-летие мы отмечали недавно. Он ни под какую власть никогда не гнулся. А ему, обладавшему «правильной» записью в пятой графе советского паспорта, стоило только лишь написать «правильные книги», дать нужную оценку периоду или историческому деятелю, как на него сразу бы обрушился вал наград, квартир, званий. Но он на это не пошел. Зато его книга «История формирования башкирской нации», в изуродованной форме изданная в 1972 году и облитая тогда многими грязью, на десятилетия опередила время и еще до сих пор даже отчасти не осмыслена нашими учеными. А ведь она в условиях абсолютного господства бромлеевского примордиализма предвосхитила современные конструктивистские теории. Неужели издаваемые сегодня большинством башкирских ученых фантастические романы, которые они считают монографиями и которые нельзя даже назвать научными, опережают время? К сожалению, невежество сейчас поразило не только большую часть общества, но и его гораздо меньшую часть – интеллектуалов.

Юлдашбаев пытался выработать взвешенный подход к башкирскому национальному движению, к личности Валидова, занимал особую позицию по специфике постсоветского периода республики и потому власть всегда относилась к нему настороженно. В ее фаворитах он не был.

Многие ваши коллеги-ровестники обзавелись званиями, должностями, квартирами, машинами, а чего вы добились вы к 45 годам?

Мои однокурсники действительно сделали неплохие карьеры в бизнесе. Немало их работают на руководящих государственных должностях. Я учился с нынешними «боссами» в администрации президента, мэрии, районных властных структурах, телевидении и даже в сфере эстрады. С Айратом Дильмухаметовым были в одной группе. Но я не стремлюсь к каким-то материальным благам, хотя часто пишут, что якобы я работаю на кого-то за деньги. Я работаю на себя и для науки, если какие-то деньги попадают мне в руки, трачу их опять же на благо науки ил помощь нуждающимся знакомым. Например, передал в Научную библиотеку УНЦ РАН большую коллекцию ксерокопий редких, отсутствующих в республике, книг по истории Башкирии и башкир, за что удостоился письменной благодарности от тогдашнего председателя УНЦ (правда, его вскоре сняли с должности и привлекли к уголовной ответственности – такова, наверно, судьба всех, кто имеет ко мне отношение). Говорят, что эти книги очень востребованы.

Мне повезло и с учителями. Руководителем кандидатской был член-корреспондент РАН Раиль Гумерович Кузеев. Это был настоящий ученый большого масштаба, меня всегда поражало в нем то, что он несмотря на почтенный возраст всегда был в курсе новейших достижений науки, он все читал, все знал, на все имел свое аргументированное мнение. Он владел информацией, которая всем остальным местным ученым была недоступна. И при этом был доступен, независтлив и прост. Вторым моим учителем был народный поэт Александр Павлович Филиппов, с которым я пять лет проработал в газете «Истоки». Это был душевный, мягкий, исключительно толерантный человек. В эти дни вокруг газеты идет какая-та нехорошая возня, а тогда мы издавали ее с большими трудностями – часто приходилось менять место расположения редакции, Филиппов вывозил весь тираж сам, на личной «Волге», мы всем коллективом вручную занимались фальцовкой. Были времена, когда мы с Филипповым выпускали газету вдвоем – остальные сотрудники перманентно болели известным русским недугом. Газету за ее верность советским традициям в первой половине 90-х откровенно давили из башкирского Белого дома, в ней тогда печаталось много того, что уже невозможно было издать в Уфе. Горжусь, что в том тончайшем ручейке псевдосвободы было и мое маленькое участие. Правда, являясь государственным изданием и существуя в условиях одного из самых жестких региональных режимов, в дальнейшем «Истоки» не смогли сохранить свой первоначальный ограниченный «суверенитет». Что касается обсуждаемой определенными кругами позиции Филиппова в политике, то здесь не все так однозначно. Я как раз был свидетелем эволюции его взглядов. Филиппов до середины 90-х годов был убежденным коммунистом и о своем друге детства Муртазе Рахимове отзывался сдержанно, а порой и нелестно. Но в середине 90-х президент стал оказывать Филиппову преференции. Поэт вряд ли, конечно, в них нуждался, да и не был он слугой золотого тельца. Полагаю, что в тот момент материальные блага, которые посыпались на него от главы республики, все же стали нужны Александру Павловичу, хотя и не самому ему лично. И ради своей сердечной слабости поэт сдался…

…Меня критикуют те, кто сам ничего не делает, предпочитая кропотливым научным изысканиям строчить публицистические «простыни» в Интернете, поучая всех и вся по всем вопросам. Я комментировал вторую книгу «Воспоминаний» Валидова, изданную в «Китапе», подготовил перевод немецкой книги о его мировоззрении, издал целый том и несколько статей западных авторов о башкирском национальном движении, познакомив местных читателей с тем, как это явление воспринимается в мире, а не только в БГУ или в АН РБ. Тогда еще не было Интернета и это требовало тщательных и долгих разысканий в библиотеках, собиранию для анализа и комментирования по крупицам сведений в книгах и журналах. А несколько томов зарубежных авторов об истории Башкирии эпохи феодализма? И после этого какие-то невежественные люди, не сделавшие для своего народа, о котором они так якобы пекутся, ничего полезного, кроме болтания языком в Интернете, смеют называть меня экстремистом! Ладно бы все дело было во мне – меня совершенно не интересует мнение дилетантов – но вот недавно из-за нездоровой мо-ральной атмосферы Башгосуниверситет вынуждены были покинуть яркие и талантливые историки, первоклассные преподаватели Булат Азнабаев и Рамиль Рахимов. Пошло ли это на благо вузу, где благодаря нынешним профессорам-демагогам и лгунам от науки исторический факультет сам тихо готовится отправиться на свалку истории?

Беседовал Алексей Новиков

P.S. Команда «Уфимского Журнала» поздравляет Игоря Кучумова с 45-летием и желает всего самого доброго








Связанные темы и персоны