Но градомучителям надо бы знать историю, в которой было всякое и не только хорошее. С древнейших времён наши края посещали не одни богатенькие застройщики, но и всевозможные эпидемии. Для захоронения скончавшихся во времена мора в Уфе специально было создано так называемое Божедомское кладбище, находившееся на совр. улице Ленина (где сейчас МВД и соседние дома). Видимо, там в 1771 году рыли рвы, готовились к эпидемии чумы, которая к счастью обошла нашу Уфу стороной. Тогда же императрица Екатерина II приказала закрыть все Божедомские кладбища и вообще запретила хоронить в черте городов.
Но эпидемии никуда не делись, современники оставили свидетельства страшных событий первой половины XIX столетия.
Обратимся к уфимскому краеведу Руфу Гавриловичу Игнатьеву, написавшего биографию епископа Михаила.
«Преосвященный Михаил прибыл в Уфу… в 1831 году, в самый разгар епидимической болезни холеры, наведшей панику на всю Россию. В Уфе свирепствовала холера; жители заперлись в домах, сосед боялся соседа, родные и старые знакомые боялись посещать друг друга, опасаясь заразы; везде во дворах курился навоз, в карантине окуривали вновь приезжающих и приходящих в город, почта окуривала письма, а холера между тем каждый день поражала десятки жертв. Врачи, а их было всего четверо, из коих один скоро умер, совсем потеряли головы: холера была тогда ещё тем ужаснее, что не была постигнута наукой; духовные боялись ходить к больным, отказывались отпевать в церквах умерших и даже хоронить на общих кладбищах… Страх ужасной смерти самых даже нерелигиозных сделал религиозными: в церквах не прекращалась служба, все спешили говеть, исповедаться и приобщиться. Не потерялся ново-прибывший епископ. Он каждый день совершал священнослужение или у себя в домовой церкви или по другим церквам, утешая и ободряя унывший народ пастырским словом и смело с тем же словом утешения входил в лазареты к заражённым».
В мае 1832 года епископ Михаил писал в Москву, что «мою добрую Уфу всё ещё объемлет страх воспоминания недавнего бедствия, губительной.
болезни – холеры; в 1830 и 1831 годах умерло, как мне объяснял собиратель здешней старины, чиновник Ребелинский, 369 мужчин и 392 женщины, а губернатор наш Дебу утверждает, что будто бы только 238 чел. обоего пола. Много пострадали от холеры Оренбург, другие города и вообще губерния. Я прибыл во время самой холеры – и что это такое было: карантины увеличивали ужас, в церквах, в казённых заведениях ставились банки с купоросным маслом, их велено зажигать, чтобы уничтожать вредные в воздухе миазмы, но купорос распространяет лишь зловоние, неприличное церквам; многие дома оцеплены, для погребения умерших вырывались общие могилы, хоронили без различия и без гробов часто, так как гробовщики не успевали их делать; церкви были полны, все говели, каждый готовился к смерти. Я застал конец и содрогаюсь от одного только воспоминания! А я свидетель 1812 года, раззорения Москвы, холеры в Петербурге, где и сам поддавшись общему страху, должен был ободрять других словом Божиим».
Второй раз страшная гостья посетила нас в 1848 году.
В июне она добралась до Уфы. 30-го числа в 6 утра епископ Иоанникий провёл крестный ход вокруг города, дабы оградить жителей от заразы, но смерть пришла во многие дома уфимцев. Издававшиеся в Уфе «Оренбургские губернские ведомости» из номера в номер печатали ужасные сводки хода эпидемии. Так, с 23 июня по 7 июля в городе (в батальоне с 28 июня по 8 июля) заболело 247 человек, выздоровело 99, умерло 97 (почти 40% скончались!), осталось больных 51 человек. В охваченную холерой Уфу приезжает генерал-губернатор Обручев, а «ведомости» еженедельно информировали читателей: к 15 июля умерло 140 человек, к 22-му – 163, к 3 августа в Уфе смерть унесла 179 душ. Наши далёкие земляки стойко встретили непрошенную ужасную гостью, не было паники, а газета честно сообщала страшную и горькую правду. В заметке за 25 августа читаем: «Слава в вышних Богу! и в Уфе нашей прекратилась эпидемия, так скоро и неожиданно нас поражавшая». И хотя холера ещё продолжала забирать невинные души, эпидемия пошла на спад. В разгар холерной эпидемии скончались известный уфимский краевед В.С. Юматов, стерлитамакский протоиерей Ф.И. Базилевский и много других достойных людей.
Но возникает вопрос – а где в Уфе хоронили эти сотни и сотни умерших от холеры? Успенское кладбище на улице Кладбищенской / Большой Успенской / Коммунистической уже не действовало, оставались два – Старо-Ивановское возле совр. парка Якутова и Сергиевское. Старо-Ивановское было самым престижным некрополем, здесь хоронили известных и богатых людей, имелись семейные склепы. Кроме того, рядом находилось Солдатское озеро с впадающими в него родничками, которое могло заразиться, из него брало воду окрестное население. Нет никаких свидетельств о захоронении во время эпидемий на Ново-Ивановском кладбище.
Другое дело, открытое в 1820-е годы на далёкой, бедной городской окраине Сергиевское кладбище, за которым шли уже поля и огороды. Более того, есть прямое указание на захоронение именно при Сергиевском кладбище умерших от холеры.
Летом 1915 года принялись наводить порядок на Сергиевском кладбище и газета «Уфимская жизнь» 28 августа сообщала, что «вне ограды Сергиевского кладбища есть ряд могил. Бывшие прежде на этих могилах чугунные плиты и даже целый чугунный памятник с железной оградой, исчезли.
Погребения за кладбищенской оградой были сделаны в прежнее время по различным причинам (самоубийство, смерть от холеры и т. д.). Староуфимские старожилы говорят, что там же был похоронен умерший в холерный год (будто бы даже убитый во время холерного бунта) врач Постников.
В одном доме, купленном в Старой Уфе, новый владелец, г. П., производя ремонт, обнаружил, что плита русской печи есть ни что иное, как памятник с могилы врача как раз врача Постникова, это было установлено по плохо сохранившейся подписи на плите».
Это историческая личность – во время эпидемии 1831 года в Уфе находился штаб-лекарь Оренбургского приказа общественного призрения Постников. И по сведениям врача А.В. Попова, издавшего в 1910 году в Оренбурге книгу про холеру в нашем крае, в 1831 году «часть города за оврагом Сутолокою (где должно быть была городская больница) была оцеплена и отделена от города» (стр. 245).
То есть, умерших неестественной смертью хоронили на окраинных участках или за оградой православного Сергиевского кладбища. Некоторым родственники устраивали могилы, остальных просто закапывали во рвах.
Исторический вход на Сергиевское кладбище совпадает с современным. При входе на кладбище теперь стоит домик сторожа, он возведён на фундаменте особой кладбищенской Преображенской церкви, снесённой в советские годы. Уцелевшие дореволюционные захоронения находятся также вокруг. Скорее всего, подъезд к Сергиевскому кладбищу с улицы Кавказской – это историческая дорога, существующая с начала XIX столетия. И современная граница Сергиевского кладбища в этом месте близка к дореволюционной. Соседние улицы Высотная, Белореченская, Некрасова и другие застроены частными домами, в начале XX века там были огороды.
Сравнение географических карт показывает, что в советское время Сергиевское кладбище расширялось в основном в северо-западном направлении, в сторону улиц Кавказской и Караидельской, лишь частью в направлении улицы Рабкоров.
Захоронения умерших от эпидемий холеры возле Сергиевского кладбища, логично предположить, совершались в его верхней части, подальше от Сутолоки и впадающих в неё ручейков, чтобы не допустить распространения заразы. Можно предположить, что холерных больных хоронили либо вдоль современного подъезда к кладбищу (вверх от Кавказской), либо в сторону улицы Рабкоров (но эта часть кладбища занята более поздними советскими захоронениями).
Сейчас местность в непосредственной близости от Сергиевского кладбища становится объектом многоэтажной застройки. Обнаружить совершённые во время эпидемий XIX столетия захоронения просто. Это будут не могилы с гробами, а рвы, где должны присутствовать следы гашёной извести, которой в целях дезинфекции засыпали умерших (не обязательно в гробах).
Вообще, на мой дилетантский, немедицинский взгляд любые строительные и земляные работы на местах бывших кладбищ должны предварять исследования санэпидемических служб. В конце 1970-х годов мне пришлось участвовать в археологических раскопках древнего античного города Херсонеса, что лежит сейчас в границах Севастополя. В тамошнем музее-заповеднике, расположенном прямо на берегу Чёрного моря, имелся хороший пляж, куда ходили жители купаться. Администрация их периодически гоняла, в ответ местные жаловались на археологов.
Будто бы они вскрыли старые холерные захоронения (на юге эпидемии были частыми). Севастопольская санэпидемстанция прилетала моментально, выгоняла всех с раскопок и, пока не получала результатов анализов, не разрешала работать. Я запомнил, как крымские археологи всегда объясняли, что они копают античные погребения, а не умерших от холеры, про которую они просто боялись вслух говорить. По информации медиков возбудители холеры долго не живут. Хотя, скорее всего, в течение XIX столетия на Сергиевском кладбище захоранивали скончавшихся от различных эпидемических заболеваний.
Между прочим, в 1911 году умерших от холеры хоронили уже на новом Ивановском кладбище (Уфимский вестник. 1911. 5 августа), где видимо был выделен особый участок на случай эпидемий. И старожилы вспоминали, что после Гражданской войны телеги с телами скончавшихся во время эпидемий двигались примерно в сторону Ново-Ивановского кладбища.
Приглашаю на сайт «Роднов и его друзья»
Исторические картинки Михаила Роднова. Картинка 19. Холерная
Раздел: История | Просмотры: 23444 | Комментарии: 86