Сайт «Уфагубъ» существовал. Сайт «Уфагубъ» был известен среди тех, кто мало-мальски интересовался политикой, проводимой в Башкирии рахимовских времен, а также среди тех, кто хотел узнать историю Уфимской губернии. Масса статей. Статей, резко отличающихся от того, чему привыкло внимать население Башкирии со страниц официальных СМИ. Некоторые темы, всплывающие сегодня – навскидку: Юмагузинское водохранилище, правовой беспредел в Нефтекамске, трагедии в Иглино, разложение правоохранительных органов и многое другое – начинались освещаться впервые именно на «Уфагубе». Статьи вполне нормальных, адекватных авторов (один из них проходил свидетелем), прекрасные современные стихи, отрывки из дореволюционных изданий – всё это было. Неужели это всё затевалось лишь для того, чтобы эти пятеро модерировали комментарии? Их же судят за организацию преступного сообщества. Преступное сообщество по переделке комментов…
Задумаемся на секунду – встречались ли прежде подобные коллизии прежде? Судили ли кого-либо доселе в России за изменение комментариев, отправленных другими пользователями? Существует ли практика доказательства подобных преступлений? Как, каким образом эти преступления доказываются? Вот за размещения своих комментариев – в России судили. Тут и Савва Терентьев, и многие другие. Но за подделку чужих комментов? О чем только не начнешь думать после судебных заседаний.
13 июля. Угроза изъятия компьютера.
В зале очередное изменение. Российский флаг перенесли на сторону прокуроров, а башкирский вынесли из зала совсем. Когда привыкнешь к месту как следует, и не такие мелочи в глаза бросаются. Центральным событием стал, конечно, допрос несовершеннолетней свидетельницы, об этом «Уфимский край» писал здесь. Но веди и два других свидетеля тоже много чего интересного могли сообщить.
Пропустим вперед одну интересная даму. Чуть за сорок, директор какого-то ООО.
- Вам знаком сайт «Уфагубъ»? – пока еще доброжелательно спрашивает прокурор, тот, что постарше.
- Мне – нет! – Отвечает дама с достоинством. Её ответ не нравится прокурору, он начинает цепляться к словам:
- А кому знаком?
Дама уходит от ответа. Откуда ей знать, кто знаком с сайтом, который ей не знаком? Говорит то, что мы уже не раз слышали:
- Вызвали на допрос, сообщили, что с нашего компьютера были отправлены комментарии экстремистского характера. Для меня это было полнейшей новостью, просила показать, что это такое. «Следователь» предоставил выдержки фраз, которые были обнаружены в качестве комментариев.
- Вы оставляли комментарии на сайте? – спрашивает помрачневший лицом прокурор.
- Я – нет! – твердо отвечает дама за себя и отводит подозрения от близких. - Муж и дети несовершеннолетние тоже не оставляли. Всем членам моей семьи сайт незнаком, наша семья ничего не знает!
Выясняется возраст и пол детей. (Какая, собственно, прокурору разница, сыновья или дочки? На дочек, как мы знаем, тоже комментарии вешаются). Следующий пункт в прокурорской программе – подписывался ли свидетель под протоколом, читал ли его, был ли согласен с протоколом, правдивы ли были его показания... Дама отвечает чётко, нечётко лишь название незнакомого ей (я верю, что не знала она никакого «Уфагуба», не её это стезя) сайта и используя диковинные термины неспециалиста:
- Читала. Подписывала. Правдивые показания. Я изложила, что мы не знаем такого акционерного общества «Уфагубъ». Возможно. Что случайно и открывали, случайное проникновение. Но комментариев однозначно не оставляли. Дети на компьютере только играли, а нас с мужем интересуют товары и услуги.
Прокурор оглашает первоначальные показания. Допрашивал кто? Разумеется, хлопчик из центра Э, тут к гадалке не ходи. Допрашивал в ноябре 2009 года. Из тех показаний следовало, что свидетельница оставляла комментарии с критикой администрации сайта, которые потом подвергались модерации. Прокурор делает вид, что удивлен расхождением показаний ,и просит объяснить. Дама не из робких, она объясняет:
- Да, я подписала. Следователь, который допрашивал, как бы потактичнее выразиться, заявил, что наш компьютер, возможно ,взломали, и чтобы установить истину, его, компьютер, придется изъять на 2 месяца. Два месяца компьютера не будет дома. Вот и весь разговор. А нам не интересно, чтобы компьютер забирали. Следователь предложил выход: «Что сделать, чтоб не притесняли? Напишите вот так. Вы не одна такая». Я подписала и ушла поскорее.
Третий, последний на этот день свидетель. Молодой симпатичный мужчина крепкого телосложения, в современной одежде, держится уверенно. Интуиция мне подсказывает, что ничего хорошего, приятного для прокурора он не скажет. Интуиция не подводит. Программа всё та же – знаком ли с сайтом, оставлял ли комментарии, давал ли правдивые показания, подписывал ли сам, согласен ли был с подписанным. А потом, мы к этому привыкли – чтение первоначальных показаний и выяснение, почему сегодняшние показания в суде столь разительно отличаются от тех, что записал допрашивающий.
Свидетель повествует:
- Интернет с 2007-го года, с сайтом «Уфагубъ» не знаком, на сайт не выходи, комментарии тем более там не оставлял. По этому поводу допрашивали.
Следователь, это он мне так сказал, заявил, что такого-то числа мной оставлен комментарий. Не было такого, тем более что я на тот момент в Интернет через раз выходил – получится, не получится – пользоваться компьютером хорошо не умел, был начинающим пользователем, и комментарии не мог оставлять. Комментарий касался таких вещей, как он мне объяснил, как политики, а мне это было неинтересно. Да, подписывал показания, да, протокол читал.
Дальше вы уже знаете. Дальше прокурор зачитывает первоначальные показания о том, как свидетель якобы комментарии оставлял. Парень объясняет все просто и откровенно:
- Следователь заявил, что комментарий точно с моего компа, и что если я буду упорствовать в том, что не оставлял никаких комментариев, он передаст дело в прокуратуру, и пусть прокуроры мной занимаются. А мне это нужно? На допрос я пришел со своей гражданской женой, нас вдвоем пригласили. Её тоже нужно было оградить. Тех слов, что в протоколе, я не употребляю, они слишком грамотные для меня. Мне 40 лет, но я таких не знаю. Айпи, мне сказали, определяется до подъезда, а дальше неизвестно, в какой квартире точно что писали. Следователь сказал, что таких как я четыреста человек, что все говорят одно и то же под копирку, показал мне стопку их допросов.
Прокурору происходящее не нравится. Прокурор нервничает и неправильно произносит фамилию свидетеля. А фамилию допрашивающего можно и не спрашивать. Конечно же, наш давний знакомый хлопчик.
Итак, что мы имеем? Тринадцатого было три свидетеля, все трое, вопреки первоначальным показаниям, на суде заявили, что комментариев не оставляли. Все трое на следствии подписали протокол, что оставляли. На девочку-школьницу и женщину предпринимательницу надавили тем, что заберут компьютер, на взрослого сильного мужчину – что передадут дело прокурору и будут допрашивать его гражданскую супругу. Без комментариев.
15 июля. Дамы...
Пятница. Сегодня народу побольше. В коридоре на скамейке сидят потенциальные свидетели. Разглядываю их издали. Две дамы красивого вида сидят напряженно и смотрят несколько испугано, двое парнишек беседуют вполголоса, один поддерживает другого, и молодой человек довольно вальяжно расположился, нога на ногу, поигрывает повесткой.
Сегодня у нас молодой прокурор, поэтому большого нажима на свидетелей не ожидается.
Начнем, конечно же, с дам.
Средних лет, блондинка, в строгом сером костюме с отделкой из искусственного меха. Два высших образования. Завлаб на каком-то складе. Пользуется Интернетом относительно редко.
- С какого времени компьютером пользуетесь? Спрашивает добродушно молодой прокурор. Ответ, достойный блондинки:
- Как компьютер купили.
Обстановка несколько разрядилась. Дальнейшие ответы предсказуемы, разве что комментарии называются информацией:
- Ресурс мне не знаком. Следователь сказал, что с моего компьютера ушла какая-то информация. Я такой информации не отправляла. Мне показали на месте допроса что я якобы отправляла – набор непонятных слов, мне несвойственных. Для меня показалось интересным, почему МЕНЯ вызвали? Цитаты какие-то… Давления при допросе не оказывали, не угрожали. Протокол допроса читала, была, НАВЕРНОЕ, согласна. Подписала. Политикой не интересуюсь. Я не политик.
На свет божий извлекается том с показаниями. Кто допрашивал? Вы ещё сомневаетесь. Кто? Да, конечно, хлопчик, конечно, хлопчик, отличник из Уфы. Браво!
Из показаний сследует6 свидетельница горячо возмутилась творимыми на сайте безобразиями, оставила комментарий с критикой, пришла снова, посмотрела на коммент, а он изменен, и оправила комментарий ещё раз... Разница в показаниях существенная.
Прокурор, свидетель и адвокаты подсудимых разглядывают подписи. На одну из подписей свидетельница говорит это не моя, остальные – мои, а это – нет!
Взволнованная свидетельница рассказывает:
- Меня приглашали на допрос. Я подтвердила, что не оставляла комментариев. Эти показания следователь писал сам. Следователь сказал, что раз с моего компьютера ушла такая информация, мне нужно сказать так.
Судья оживился, спросил еще раз, оставляла ли свидетельница комментарии. Не оставляла. Её отпускают, она величественно покидает зал. Вздох облегчения. Отмучилась, невинная страдалица. Похоже, этой даме сочувствовали все: тонкая натура, а тут такие потрясения.
Другая свидетельница тоже хороша, но несколько попроще. Брюнетка, все время улыбается, молодая, короткое красное платье, будущая акушерка-гинеколог. Свободным жестом вешает белую объемистую сумку на спинку стула отсутствующего пожилого прокурора – пристав, сраженный её красотой, безмолвствует.
Сайт ей не то что бы знаком, но знаком. Кажется, в комментариях злословили то ли о башкирах, то ли о татарах. Сама она комментариев, конечно, не оставляла. Младшая сестренка и родители тоже.
О, беседа со следователем проходила в доброжелательной обстановке. Протокол? Да, вроде бы да, читала. Раз подписывала, то, наверное, согласна с ним была. Сначала на допрос вызвали мою маму, но она совсем ничего показать не могла, потом по телефону вызвали меня. Мне хотелось, чтобы все скорее разрешилось и меня отпустили домой.
Молодой прокурор зачитывает первоначальные показания. Кроме всего прочего фразочка, которая была сказана свидетельницей: «татары и башкиры родственные народности» . Если речь идет о «народностях», то где-то рядом хлопчик. Он, родимый, кто ж ещё. Версия хлопчика: свидетельница зашла на сайт «Уфагубъ» через поисковик Яндекса... Прокурор пытается получить от свидетельницы характеристику сайта, свидетельница охарактеризовать сайт не может.
Словесный пинг-понг, судья выяснеет – оставляла ли она все-таки комментарии. Овеет – нет, не оставляла. Кто бы сомневался.
… и господа
Свидетель, молодой парень, малоприметный. Сисадмин, незаконченное высшее. Держится немного неуверенно.
Да, его прежде допрашивали. Молодой парень допрашивал, на Ленина. Показали высказывания на каком-то сайте, возможно на «Уфагубе». Нет, с «Уфагубом» не знаком.
Сайт не знаю, никогда на нем не был. Ну, может и заходил. Случайно. Но комментарии не оставлял. Комментарии вообще оставлял, но на этом сайте не оставлял. Допрашивали Угроз не было, давления не оказывалось. Показания свои читал, был согласен, подписал.
Зачитываются показания: заходил, оставлял комментарии с критикой в адрес администрации сайта.
Начинается разбирательство, почему показания на суде отличаются от первоначальных.
Парень вспоминает.
- Я вспомнил, какое-то небольшое давление всё же было, да. Меня обвинили, что я экстремист, оставлял экстремистские комментарии. Следователь сказал, что надо написать так, чтобы проблем не было…
Прокурор улыбается. Парня отпускают. Он уходит, и по его виду, по выражению его глаз, по подрагивающим губам, я делаю вывод, что он не слишком доволен ни собой, ни ситуацией. Сложный случай. Но сколько таких «сложных случаев» в этом деле, однако...
Еще один свидетель, молодой человек, лет 26-27, уроженец Молдавии, образование высшее, сотрудник фирмы, сдавшей следствию адреса и айпишники своих клиентов. Но наш свидетель к этому отношения не имеет.
Этот свидетель на сайт заходил, «Уфагубъ» считает оппозиционным сайтом. Раньше сайт был резок, теперь стал корректнее. Этот свидетель комментарии оставлял, он это признавал и признает. Его комментарии модерировались. Прямых обвинений молодой человек выдвигать не хочет. Он не сказал бы, что на сайте «прям так оскорбляли», хотя были моменты, которые он не приветствовал. Упор надо делать не на национальность, а на качества человека. А на сайте делали упор именно на национальность, и ему это не нравилось. Поэтому в чем-то, может, и оскорбляли. Казалось бы, на этот раз прокурор может быть счастлив. Но не будем спешить.
Один из адвокатов подсудимых спрашивает, на каком адресе оставлялись комментарии. Молодой человек говорит: «Уфагубъ, точка, ру».
«Ру?». Какое, простите, «ру», если «ком»?. Молодой человек не уверен. Он не знает, на каком сайте он оставлял комментарии – то ли на «ру», то ли на «ком», то ли на «орг».
Комментарии он оставлял пару раз. Но в измененном виде он их не видел.
Следователь сказал, что его комментарий изменили, и он поверил его на слово. «Переделанный» комментарий ему предъявили в виде распечатки, никем не заверенной, а не на мониторе. Кто мог изменить комментарий. Молодой человек отвечает :
- Администратор, модератор или тот, у кого есть пароль и логин.
В этом он прав. Пароли и логины были не только у администратора и модератора (являлся ли кто-то из подсудимых админом и модером, суд пока не установил и вряд ли установит), но, например, и у хлопцев. Об этом мы уже писали неоднократно. «Альтернативную точку зрения всегда интересно узнать. Я заходил туда из спортивного интереса» - отмечает свидетель и вскоре уходит.
Суд объявляет перерыв. Пришел свидетель Маслеников. Подсудимые высыпают в коридор, радостно приветствуют Сергея Масленикова. Ритуальный обмен рукопожатиями. Дружеская атмосфера, разговор про Страсбург.
Нет, допрос Масленикова – отдельная тема. Так что об этом – в другой раз.
Екатерина Некрасова, «Уфимский Край»
Очередные фокусы следствия
Раздел: УфаГубъ | Просмотры: 11251 | Комментарии: 13