Чем дольше хожу на судебные заседания по делу «Уфагуба», тем больше понимаю – что-то не то у нас со следствием и прокуратурой. Нет, конечно, и до этого об этом «не то» было известно, но жила иллюзия, что это «не то» - единичные случаи, в семье, как говорится, не без урода, а в целом, в массе своей в прокуроры и следователи стоят на страже законности и справедливости. И, не приведи Господь, случись что, донос там какой из-за личной неприязни, например, или недоразумение, то они, правоохранители, разберутся и правда восторжествует. Но вот когда видишь собственными глазами, как черное называется белым, называется неоднократно, и даже с некоторым, я бы сказала, вызовом, с чем-то, похожим на браваду, то становится ясным, что надежды на разумное разбирательство в случае «случись что» оснований, увы, не имеют. И это касается каждого. Каждого!
17 июня, новое заседание. Продолжаем выслушивать показания свидетелей. На дальней скамейке новое лицо – наш читатель, пришел, прочитав информацию о том, что на судебные заседания можно приходить в качестве наблюдателей. Из короткой беседы понимаю, что его профессиональная деятельность с предметом судебного разбирательства никак не связаны, личных симпатий к участникам процесса у него тоже нет, а привел его сюда простой человеческий интерес. Интересно читателю, как это происходит. О том, на чьей он стороне, я не спрашиваю. На чьей стороне бы ни был (впрочем, я догадываюсь, на чьей), пусть видит, как это делается.
Первая свидетельница прибыла из Белебея. В Белебее её и допрашивали, допрашивающие специально ради её в командировку в Белебей приезжали. Молодая женщина, лет сорока, симпатичная, современная, в зеленых босоножках с крупными камушками. Адвокат, однако. По белебеевским меркам продвинутая, Интернет, как она говорит, одной из первых в Белебее провела. Волнуется, но в меру. В Интернет она, разумеется, заходила. Про сайт «Уфагубъ» прочно забыла, но во время первого допроса «вспомнила».
Один из адвокатов кладет рядом со свидетельнице включенный диктофон, судья высказывает недовольство, короткая перепалка, которую нетерпеливо прерывает свидетельница «Можно, я продолжу?».
Продолжайте, дорогая, продолжайте. Чувствуется, будут интересные детали. Ну так вот, один комментарий она на сайте все-таки оставляла. А, вспомнила, что было на сайте. Нечто возмутительное про президента Рахимова. А у свидетельницы мать башкирка, зять башкир, родня башкирская в Мраково – и содержание комментариев её задевало за живое... И она оставила комментарий – о том, что нельзя разжигать национальною рознь. А следователь ей сказал, что её комментарий был изменен. Кто такой следователь и кого он представлял, он не помнит, помнит только «уфимские были». Адвокаты подсудимых хотят что-то уточнить, переспрашивают, но встревает прокурор.
Прокурор, видите ли, спешит! И требует, чтобы вопросы не повторялись. Запомним это.
Но адвокаты продолжают задавать вопросы, и выясняется вот что – о том, что комментарий был изменен, она узнала только со слов следователя. О тексте измененного комментария узнала тоже только со слов следователя. Сам комментарий в виде скриншота или он-лайн она не видела. Следователь сказал, она и поверила. Критика Рахимова на сайте её оскорбляла. Это важно! Свидетель сторонником наших блогеров не является, идей их не разделяет и выгораживать их у неё причин нет. Если мне казалось, что некоторые предыдущие свидетели осторожно подбирали выражения, стараясь ни единым словечком не повредить подсудимым, то это дама говорит то, что считает нужным, не задаваясь целью помочь подсудимым. И все-таки помогает! Подтверждает, что в ходе допроса о изменении комментариев узнала только со слов следователя. А уж что подсовывал допрашивающий свидетелям в качестве измененных комментариев, нам никогда не узнать. Текстов самих комментариев у следователей больше нет, диски с записями сломаны. Никаких доказательств у следствия нет.
Следующая свидетельница, по виду чуть за сорок. Налоговый инспектор. Вот она волнуется не на шутку, губы подрагивают, в глазах тревожный блеск. Ей тоже блогеров не за что благодарить. В ходе допроса она через несколько минут их упрекнет «Вы тут пишете, а нас за это на допросы таскают». Логика её понятна и простительна. Но в таком случае, исходя из этой логики «как бы чего не вышло», следовало бы не только весь Интернет запретить, но прекратить производство спичек (от них пожары) и продажу любого оружия (из него убивают), от кухонных ножиков до охотничьих ружей. К женщине у меня ничего, кроме сочувствия и благодарности нет. Сочувствия за то, что её мучит прокурор. Благодарности – за то, что осмеливается сказать всю правду. А вот какие чувства по отношению к ней у прокурора…
Сначала женщина рассказывает, что в Интернете её интересует только погода, никакого «Уфагуба» она знать не знает, а на секунду могла войти только случайно, открыв ссылку. Скрывать ей нечего. Никаких комментариев она не составляла.
- Правдивые показания Вы давали в ходе первого допроса? – спрашивает прокурор.
- Правдивые! – отвечает свидетельница. Она не знает, что у неё и у прокурора разные понятия правды. Для прокурора правда лишь то, что не противоречит версии следствия.
Я ей верю, я верю, что она не врёт, что она не оставляла комментариев, что не знает она никакого «Уфагуба», она его даже с «Уфанетом» путает. Среди публики легкое оживление, никто и не думал иронизировать над свидетельницей, иронизировали над ситуацией: вот кого следствие и прокуратура привлекают в свидетели – совершенно случайных, далеких от всего этого, ни в чем неповинных людей, беззащитных женщин. На месте этой достойной женщины мог бы быть кто угодно, это тоже надо понимать. Прокурор решает поиграть в показную учтивость и извиняется перед дамой за невольные улыбки у подсудимых. Совсем скоро он начнет на нее неприкрыто давить. Я вспоминаю вдруг кота, играющего с мышкой, мне становится не по себе. Видеть, как на твоих глазах мучают – именно мучают, другого слова не подберу – беззащитную женщину, очень тяжело.
- Почему же Вы тогда подписали свои первоначальные показания? – неоднократно спрашивает прокурор обличительным тоном. Спрашивает многократно. Вы думаете, ему действительно интересно узнать, почему она это сделала? Судите сами: свидетельница решается рассказать всю правду: она пришла домой с работы усталая, а тут кто-то, прокурор, следователь или оперативник, она так и не поняла, но вроде бы прокурор, начинает допрашивать, предъявив дикий комментарий, якобы она его написала. Женщина в шоке. Тут же и тревога за близких – муж, тот не знает вообще, как компьютер включается, и несовершеннолетний сын, она уверена, тоже не причем, но как в этом допрашивающего убедить? Она зовет сына – и ребенок, как я поняла, тоже допрашивается.
Небольшое отступление. Детская тема. Это не первый факт допроса несовершеннолетнего. Девушку молоденькую тоже тоже допрашивали, на момент написания комментария ей тоже не было 18-ти. Мать отмечала, что такой допрос нанес её дочери сильную психологическую травму. Требовать наказания виновных в издевательствах над детьми – бесполезно. Протокол допроса этого ребенка, сына не составлялся, привлечь допрашивающего за нарушение людских и процессуальных норм не представляется возможным, запуганные родители не решатся подать жалобу, а если и решатся – перспектив никаких. Вы думаете, прокурора взволновал факт допроса ребенка? Ничуть! Вы думаете, прокурор извинился за действия оперативника? Не извинился.
Итак, дама в шоке. И вот допрашивающий вкрадчиво предлагает ей выход: «Давайте такой вариант». Как я поняла из показаний свидетельницы, допрашивающий «прокурор» заявил ей, что она такая не одна, что были и другие, и все другие выбрали вариант – подписать показания, что оставляли комментарий, а его потом переделали. Все подписали, и им за это ничего не было. И ей не будет. А тех, кто на этом сайте писал, тех посадят. Распишитесь под «таким вариантом», и не придется в прокуратуру ходить, все кончится тут, на кухне. И она расписалась – лишь бы в прокуратуру не вызывали.
Прокурор забыл про то, что он спешит. Прокурора не интересовала на самом деле, почему она так поступила, рассказ свидетельницы его не тронул.
- Почему Вы подписали? – спрашивал и спрашивал прокурор с прокурорскими интонациями. – Если вы утверждали, что ваши показания правдивые, значит, вы все же писали комментарий на сайт?
- Да что такого преступного я подписала? – настаивала на своем женщина. – Я вот сюда живьем пришла и говорю, что никаких комментариев я не оставляла, что вам еще нужно?
- Почему Вы подписали? – продолжал давить прокурор.
- Это было давно, я не помню, что вчера было, а вы меня о тех событиях спрашиваете, - защищалась женщина.
- Раз Вы не помните, что с Вами вчера было, откуда вы можете знать, что вы не оставляли комментариев? – цеплялся к словам прокурор.
- Наш бывший президент дал нам много, я нашей властью довольна, но никаких комментариев я не оставляла – чуть не плача, утверждала женщина. Она не защищала блогеров, она просто говорила правду.
А прокурор все никак не унимался. Он теперь никуда не спешил. И повторные вопросы он теперь считал оправданными. Когда женщину в конце-концов отпустили (на том, что она не составляла комментариев, она настаивала до конца), в зале раздался вздох облегчения. Прокурор нахмурился. Он явно не получил того, что хотел. Скорее, наоборот. И знаете, кто был тот допрашивающий лже-прокурор? Хлопчик из Центра Э. Почему бы судье его на допрос не вызвать? Как так он допрашивает, что свидетели массово отказываются от первоначальных показаний.
Следующий свидетель развеселил зал. Оказывается, его фамилию перепутали. Вот такое у нас следствие расторопное и аккуратное. Путает все. Может, и с комментариями что-то напутало?
Прокурор решает пошутить. Прокурор спрашивает что-то о счастье. Давно ли свидетель начал испытываться счастье по поводу обладания возможностью путешествовать по просторам Интернета. Свидетель, молодой человек лет 20, индивидуальный предприниматель, чтобы ответить на этот вопрос, приехал из Нефтекамска. И туда следствие ездило допросы учинять.
- Сайтом «Уфагубъ» не знаком! Открываю кучу сайтов, это мне нужно по работе, такого сайта не помню – бодро начал свидетель. – Приезжал к нам в город следователь, показал комментарий. Я его в глаза не видел, не знаю, о чем речь идет. Следователь сказал, что это я написал, я сказал, что отрицаю.
Публицистикой, историей, вопросами межнациональных отношений свидетель не интересуется.
Что интересно, и в первоначальных условиях сказано примерно то же. И вот за этими показаниями – не знаю сайта, комментарии не оставлял – в Нефтекамск из Уфы прикатили в конце 2009 года. Другие свидетели уже закончились. Прикатил, чтобы посоветоваться: знаешь, друг, вот тут на незнакомом тебе сайте от твоего имени комментарии пишутся, так не знаешь, кто бы это мог быть? И что мог ответить свидетель – разве что предположения свои какие-то высказать. Но предположения – они всего лишь предположения, не более того. Так вот на чём обвинение строилось – на предположениях парнишек из Нефтекамска. Скринштов приписываемого нефтекамцу комментариев, конечно, не сохранилось (впрочем, скриншоты тоже подделать можно), жестких дисков нет, логов тоже, СD-дисков тоже нет – один сломан, другой не читается. Фактически показания этого свидетеля говорят о том, что следствие признает – по АйПи доподлинно установить, что именно написал тот или иной комментарий НЕВОЗМОЖНО. Поэтому обвинение пользователя Масленикова и так блогеров – Швецова, Кучумова, Габдрафикова, Орлова, Нестерова – безосновательно.
С другим свидетелем, тоже из Нефтекамска, тоже напутали – адрес неверный указали. Следствие ошибается систематически. Как такому следствию верить?
Последний на 17 июня свидетель – молодой бритоголовй мужчина, железнодорожник, монтер пути (его ещё и с монтажником перепутали).
Он тоже комментариев не писал, и сайт «Уфагубъ» ему не знаком. Показания с его слов записали верно. Никаких комментариев на «Уфагубе» он, разумеется, не оставлял. Воспрявший было духом прокурор приводит текст первоначальных показаний, из них можно понять: Большие на «Уфагубе» комментарии он не оставлял. Обычно он оставлял небольшие комментарии.
Прокурор пытается нажать, но не на того напал. Это не слабая женщина, это бывалый парень. Он спокойно разъясняет, что небольшие комментарии он оставлял на других сайтах. А если следователь понял его слова по другому, то это его, следователя, проблемы. Про то, что он оставлял комментарии именно на «Уфагубе», свидетель не говорил.
- Если Вы оставляли комментарии на других сайтах, то может быть, и на «Уфагубе» тоже оставляли? – на что-то надеется ещё прокурор.
Свидетель невозмутим. Он говорит, на каких именно сайтах он оставлял комментарии, и утверждает что на «Уфагубе» он ничего не писал. Не писал, и всё тут. Попутно свидетель указывает, как прокурор исказил его слова. Прокурор взвивается – это не принципиально!
Прокурор пытается доказать свидетелю, что его первоначальные показания говорят о том, что писал.
- Я так не считаю! – отрезал свидетель, и тут уже ничего не поделать. Немногословный в общем-то свидетель делится воспоминаниями: следователь сказал ему, что он, свидетель, писал комментарии под ником «Татарин». Выплывает новая подробность – свидетель, похоже, допрашивался вместе с женой… Да что ж это такое, то мать с ребенком, то муж с женой!
Я снова вспоминаю, как одна моя знакомая, подвергнувшаяся допросу, рассказывала, что допрашивающий с нетерпением ждал, когда она начнет сваливать вину на мужа. Но такого удовольствия она ему не доставила. Конечно, этого не доказать, но создается впечатление, что следствию просто нравится влезать в семьи и использовать «семейный фактор» для достижения своих целей. Можно вспомнить, как другой свидетель боялся за свою взрослую дочь. Да много чего можно вспомнить.
А наш бритоголовый свидетель, что говорится, положил прокурора на обе лопатки. Он сказал правду, он не отказался от прежних показаний, он не оправдывался, а держался свободно. В этой воображаемой дуэли победил он.
На этом заседание заканчивается. Следующие – в понедельник, среду, пятницу. В понедельник – после обеда, в 14.30. Спрашиваю у нашего читателя: не жалеет ли он, что пришел? Не жалеет. Да и другие читатели, если не придут, тоже не пожалеют. Будет потом о чем внукам рассказать.
Выходим на крыльцо, нет ли кого-то из «болельщиков» или «интересующихся»? на этот раз нет. А вот 8 июня, например, приходил норвежец. Рыжий, похожий на викинга норвежец, с георгиевской ленточкой на сумке. Русолог по имени Ховард Бэккен. Приходил выразить моральную поддержку подсудимым, в разговоре называл имена норвежских ученых, работавших вместе с одним из подсудимых. Так что не удивляйтесь, если в чьей-нибудь норвежской диссертации будет фигурировать дело «Уфагуба» как образец несправедливого неправовых судебных решений в России. Но о международном престиже России, как и об инвестиционном климате Башкирии, думать некому.
Екатерина Некрасова, «Уфимский край»
Дело сайта «УфаГубъ»: свидетели снова разоблачают следствие
Раздел: УфаГубъ | Просмотры: 42116 | Комментарии: 39