Я сейчас заплачу: читаю, что «Лукашенко поручил провести проверку задержаний на акциях протеста». Это как если бы Гиммлер поручил проверить, не слишком ли жестоко гестапо обращается с арестованными. Но вообще это важный признак.

Ранее министр внутренних дел Беларуси Караев вдруг решил извиниться перед «случайно пострадавшими» на протестах и взял на себя ответственность за «перегибы».

Значит, что-то начало меняться, и серьезно.

Надежды «агрофюрера» и его подельников на то, что народ испугается дубинок и водометов и разбежится по домам, не оправдались.

Напротив, начались забастовки на крупных предприятиях. На это Лукашенко точно не рассчитывал.

И все больше и больше граждан выходит на мирные акции. Не желая признавать власть тех, кого они не выбирали.

И даже совсем далекие от политики люди заявляют, что «власть начала войну против народа Беларуси», требуя «остановить зверства силовых структур по отношению к протестующим и мирным гражданам».

И сторонники Лукашенко — только ОМОН, внутренние войска и милиция, а больше их нигде не видно.

И все больше случаев демонстративного увольнения «силовиков» и государственных журналистов.

Неужели все это — результат «внешнего вмешательства в дела Беларуси», о котором, широко закрыв глаза, чтобы не видеть избиений, арестов и пыток, твердит мидовская говорящая голова?

Пишут, что диктатор готовит «срочное обращение к нации».

Но Рубикон перейден — далеко за пределами Беларуси увидели кадры и услышали свидетельства садистской жестокости опричников по отношению к мирным гражданам, справедливо напоминающей белорусам времена фашистской оккупации.

Кровавые избиения на улицах и пытки и угрозы изнасилований в тюрьмах — и это в 21 веке в центре Европы??

Теперь не помогут ни попытки извинений министра МВД за якобы «случайно» пострадавших (а остальные, значит, пострадали заслуженно?), ни лицемерные поручения о «проверке», ни разговоры о «перегибах на местах» (знакомая лексика).

После всего случившегося обратиться к нации он может только с покаянным заявлением о немедленном уходе.

Борис Вишневский, Эхо Москвы
Оригинал публикации