Спор «интернационалиста» и «националиста» из прошлого

Прием против лома (фельетон). Должен со всей прямотой признаться, что я татарин. Боюсь, тут мне уже ничем не помочь. И как бы я ни старался делать вид, что я француз, адыгеец или ацтек, с каким бы старанием ни пузырил я губы, стремясь доказать свое африканское происхождение, менять что-либо уже более чем поздно. Кстати, это доказывает опыт моего приятеля, тоже татарина, который часто бывает в заграничных поездках.



Однажды, рассказывал он мне, пребывая в одной из европейских стран, я решил притвориться американцем. Для чего обрядился в только что купленный по дешевке «вареный» костюм, напялил ковбойскую шляпу, темные очки и отправился в ближайший к отелю паб. Там с грохотом уселся на ступ, задрал ноги повыше, хлопнул по попке проходящую мимо официантку и заказал виски с содовой. Целый час я старательно жевал сигару, ржал, как лошадь, и распевал куплет из какой-то американской песенки. И когда уже, казалось, успех был достигнут, и все уверились в том, что в пабе сидит посланец мутных вод Потомака, бармен вдруг подозвал официантку и сказал так громко, что все услышали: «Аннет, ступай-ка и возьми вон с того придурка за пиво. А то знаю я этих татар. Да еще из России»...

Трудно сказать, чем выдал себя мой соплеменник: то ли тем, что запивал виски с содовой пивом, то ли расшитой золотом тюбетейкой, которая выглядывала из-под ковбойской шляпы, не знаю. Только понял я, что в наших условиях скрыть свою национальную принадлежность очень трудно, почти невозможно. А как иногда хочется...

Иду я как-то по Нефтекамску и ярко демонстрирую свой космополитизм тем, что здороваюсь со всеми многочисленными знакомыми, независимо от их национального происхождения. Вдруг откуда ни возьмись передо мной возникает женщина средних лет, в которой я без всякого удовольствия узнаю лидера местного национального фронта. Сверкая взглядом патриота, она пригвождает меня к первой попавшейся стенке и вопрошает конспиративным шепотом:

— Почему ты не был на нашем последнем курултае!
— Гафуитэгез, апа (Извините, тетя, — отвечаю я, испуганно переходя на родной язык, на котором, без лишней скромности признаюсь, говорю довольно сносно, — но я ведь не знал.

— Пока такие, как ты, — с презрением говорит она, ещё теснее прижимая меня к крупноблочному бетону, — остаются в стороне от нашего национального движения, башкиры готовы уничтожить нас как нацию.

Я, всю жизнь проживший в Башкирии, закончивший Башкирский государственный университет, женатый на башкирке и, несмотря ни на что, выживший, пытаюсь доказать, что никто татар уничтожать не собирается. Но она, разъяренная моей национальной бездуховностью, продолжает:

— А ты знаешь, что я недавно, будучи в Уфе, выпала из троллейбуса, и это дело рук башкир!

Мои возражения о том, что это могло случиться по причине летней духоты или просто нерасторопности в перегруженном транспорте, во внимание не принимаются. А посему, делает вывод национальная вождиня, надо быть готовым ко всему.

— У тебя есть лом! — спрашивает она, привычным движением поправляя ремень воображаемой базуки.
— Зачем! — сиплю я полузадушенно.
— Потому что против лома нет приема, окромя другого лома, — заканчивает, она на чистейшем языке русских черносотенцев.

Потрясенный, я возвращаюсь домой и спрашиваю у жены-башкирки, с которой прожил душа в душу десять лет и нажил двоих непонятной национальной принадлежности детей:

— Ты случайно не собираешься меня убить!
Та подходит, прикладывает руку ко лбу и обращается к нашему татаро-башкирскому сыну:
— Улым, принеси, пожалуйста, папе стакан воды и таблетку. Он что-то нынче не в себе.

Предварительно проверив по упаковке и убедившись, что мне не подсунули мышьяк, я проглатываю таблетку, ложусь на диван и начинаю думать. Почему, думаю я, кому-то обязательно нужно, чтобы два, веками рядом живущих народа, стали друг друга ненавидеть!
И разве перестройка виновата в том, что азербайджанцы набрасываются на армян, киргизы на узбеков и наоборот! Кто заставляет иных русских видеть в каждом еврее главаря масонской ложи! Конечно, лежа на диване, не отыскать ответов на эти вопросы.

Я вспоминаю, как учился в Москве, и на соседнем курсе очаровательная якутяночка Светлана вышла замуж за жгучего француза Антуана, который увез ее в сказочный Париж. И неужели, продолжаю я размышлять, их сын, родившийся еще в Москве и выросший в пятнадцатилетнего отрока, сегодня требует открыть в Париже национальную якутскую школу и добивается представительства якутского меньшинства в Национальном собрании Франции! Вряд ли.

Потому что он, скорее всего, не задумывается над тем, кто он по национальности: якут или француз. Просто человек, который имеет право быть кем угодно. Или никем. Потому что, хочется верить, он вырастет в истинного интеллигента, богатого культурами обоих породивших его народов. Как и мой сын, который, надеюсь, в будущем сумеет разглядеть под широкополой фетровой шляпой позолоченную тюбетейку национализма, которую, кстати, можно заменить хвостатой лисьей шапкой или засаленным картузом. Помогите ему в этом, Бог и Аллах.

Айрат Еникеев, газета «Действие» от 13 июля 1990 года

***

Легко ли быть татарином?

Отклик на фельетон Айрата Еникеева «Прием против лома» («Действие», № 0, 13 июля 1990 г.)

Когда Пророка Мухаммеда спросили: «Кто есть мусульманин?», — он ответил: «Тот, от чьих слов и рук другим не причиняется зло». Следуя Пророку, хочу сказать, что не тот татарин, кто носит тюбетейку или чалму, а тот кто несет в себе духовное богатство своего народа.

Меня всегда поражала та легкость, с которой люди причисляют себя к определенной национальности лишь на основании пятой графы паспорта. То есть на основании, так сказать, биологическом, игнорируя внутреннее, духовное. И вот теперь некоторые из таких людей, оторванные от родного языка и культуры за прошедшие десятилетия, начинают упрекать и поучать остальных. Позиция вроде бы удобная: пятая графа совпадает, следовательно, никто их не обвинит в оскорблении другой нации. С таких удобных позиций в нулевом номере газеты «Действие» А. Еникеев в фельетоне «Прием против лома» «смеется» над бедолагой татарским националистом.

Да, нормальный человек в нормальных условиях вовсе не должен задумываться над своей национальностью. Ученые, поэты, писатели, композиторы должны творить, дети учиться, крестьяне кормить страну. Так неужели у татар БАССР нет национальных проблем, а только горстка интеллигентов бьет тревогу, «пытаясь нажить себе политический капитал»?
А вот что на самом деле...

Почти полуторамиллионный (из четырех) народ абсолютно лишен возможностей для самовыражения. Нет национальных государственных театров, не издаются книги и журналы, не ведутся передачи по радио и телевидению на татарском языке, в городах отсутствуют школы или хотя бы классы с преподаванием на родном языке, и в результате выросли целые поколения с нигилистическим, пренебрежительным отношением к ценностям отцов и дедов. И, самое главное, никто всерьез не собирается решать эти проблемы. То ссылаются на ошибки прошлого, то на необходимость приоритетного развития коренного народа, то на неясность статуса автономной республики. При этом некоторые местные руководители взяли за привычку кивать на Казань. Хотя татарский народ Башкирии работает на бюджет БАССР, проблемы пытаются решить с помощью кармана соседа, который не может и не обязан делать это за свой счет.

Если уж в нашей стране практически повсюду оголены национальные нервы, то попытка снять их остроту с помощью анекдотов и юморесок по крайней мере безответственна. Также опасна упрощенная трактовка интернационализма, к которой прибегает А. Еникеев. Я позволю себе усомниться в интернационализме человека лишь на том основании, что он татарин, а жена у него другой национальности. Как трудно признать националистом того, кто женат на «своей». Так же трудно признать крупными интернационалистами бывших ханов и эмиров лишь на том основании, что они своих многочисленных жен брали со всех концов света. С другой стороны, понятие «националист» так же сложно, как и «интернационалист».

Я солидарен с историком Б. X. Юлдашбаевым, когда он говорит о демократических элементах национализма, например, любви к своему народу. Признаём же мы одну из форм национализма — национально-освободительную борьбу стран Азии, Африки. Считаем же мы борцом за правое дело националиста Нельсона Манделу...

Татарский общественный центр борется только за равенство нашего народа в социально-экономической, политической и культурной сферах жизни Башкирской республики. Причем, это, наверное, одна из немногих организаций, смысл деятельности которой в том, чтобы как можно скорее распуститься. Считаю, любое объединение людей по национальному признаку, а не по интересам или политическим убеждениям временным явлением.

Проблемы народа должны решаться народными депутатами и государственными органами, а не самодеятельными общественными организациями. Когда правительство Башкирии, признавая равенство всех народов республики, будет и решать проблемы всех – мы распустимся. Дело (не слово!) за правительством.

Карим Яушев, ответственный секретарь ТОЦ БАССР, газета «Действие» от 3 августа 1990 года

Уфа, РБ, Башкирия, Башкортостан, Русские, Башкиры, Татары