После добровольного присоединения башкирских племён к Русскому государству, естественно, встал вопрос о каком-то административном центре новых земель. И придумывать тут ничего не требовалось. На том же самом месте, где стояла ногайская ставка, на удобном для обороны уфимском полуострове русские власти быстренько приглядели землю.
Русские помнили о бывших владельцах этих земель – ногаях – обилие ногайской топонимики в Уфе об этом свидетельствует. Вообще русская Уфа по своим параметрам точно «легла» на ногайскую. Но возникновение собственно Уфы остаётся мало изученной проблемой.
Источники плохо сохранились, никто серьёзно это не изучал, да и политической мути намешано, особенно в последнее время. И, добавим, в отличие от других русских городов-крепостей Поволжья УФА строилась ПОСТЕПЕННО!
Как возводились Самара, Саратов и иные приволжские грады? В славном городке Свияжске, что стоит на крутом берегу напротив Казани через Волгу, заготавливали лес, плотники рубили стены, башни, всевозможные постройки, потом грузили всё на плоты и спускали вниз по Волге. На заранее выбранном месте строительные конструкции собирали как детский конструктор и в считанные месяцы на прежде пустынном бреге вырастала крепость.
Нужно было спешить, ведь Самара и другие остроги перекрывали переправы через Волгу-матушку, по которым те же лихие разбойники-ногаи совершали набеги на украины Русской державы.
В Уфе всё было по иному. Спешить вообще не требовалось, Уфа никаких стратегических трактов не перекрывает, отсюда никаких набегов на Русь не совершалось. И, главное, вверх по Каме и Белой в те времена поднять плоты с крепостными сооружениями было никак не возможно. Пароходы ещё не изобрели.
Поэтому восстановим примерную технологию возведения уфимской крепости. На заранее выбранное под крепость место (известны неоднократные поездки казанских дворян сюда для рекогносцировки), где ныне Монумент Дружбы возвышается, свозились сотни и сотни огромных, высотой в несколько метров и достаточно толстых дубовых стволов. Рубили дубы здесь-же на уфимском полуострове, который тогда был почти весь покрыт густым лиственным лесом. Остатки дубовых насаждений до сих пор сохранились в разных частях города. Возле Пентагона, спускаясь вниз в Архиерейку, Вы будете идти по улочке Местные Дубнячки, а недалеко, на Случевской горе, напротив музея Аксакова в центре сада стоит роскошный дуб. На улице Зорге возле гостиницы «Турист» сохранилась рощица – красивая летом дубрава, да тысячи уфимцев ежедневно проезжают мимо Дома Печати, в небольшом скверике возле которого возвышается огромный могучий дуб.
То есть, требовалось объездить весь уфимский полуостров в поисках подходящих по размеру (высоте, стройности и толщине) дубов, срубить их топориком, притащить на лошадях волоком по лесным буеракам к совр. Монументу Дружбы. Наконец, не сырые же деревья использовали для строительства. Стены уфимской крепости представляли собой врытые в землю стоймя дубовые стволы, их нижняя часть, как утверждают археологи, до сих пор сохранилась кое-где. Нижнюю часть бревна, которая шла в землю, предварительно обжигали, но сырая древесина в любом случае быстро начнёт гнить. Значит деревья вылеживались, сушились возле Монумента годик, а то и несколько, деревья-то крупные. И кто-то должен был следить за собранным лесоматериалом, охранять месяцами, чтобы тайные злодеи градбашкортисты ноченькой тёмной не подползли втихаря, да не подпалили дровишки, дабы не допустить возведения русской крепости на земле суверенного Б.
Однозначно перед нами значительные объёмы строительных работ. За пару – тройку летних месяцев 1586 года их не освоишь. Логично предположить, что для строительных (лесных, транспортных и земляных) работ были привлечены местные жители из ближайших башкирских деревень, скорее всего, что лежат к северу от города (Турбаслы и др.), или с территории совр. Иглинского района. Требовались мужики, знакомые с топором и плотницкой работой, дёмские скотоводы-минцы тут не годились. А каждый год привозить из Казани сотни гастарбайтеров на стройку уфимского кремля тоже было нереально. Местные, наверняка, пахали.
И этому есть косвенные свидетельства, подсказанные талантливым историком Б.А. Азнабаевым. Ещё в конце XVII века некоторые башкиры в челобитных заявляли, что их предки участвовали в строительстве города Уфы. Перечисляя «службы своего деда Шугур Девлет Кокузова» башкиры подчёркивали его роль «в строении города Уфы». Кстати, на речке Урюзя, которую затем стали именовать Шугуровкой, и вырастает татарская слобода, практически одновременно с возникновением Уфы. Документально подтверждено, что ещё до 1591 года слободские татары Шугур Кокузов «с товарищи» распахали там не менее 140 десятин пашни.
Выдвинем ещё одну гипотезу. Загадочное название Имэн-кала (дубовый город) сейчас стало широко бытовать в публицистической литературе и Интернет-пространстве, хотя документального доказательства его я лично не видел. И традиция его связывает с ногаями. Но, опять-таки опираясь на рассуждения знатока евразийских просторов Б.А. Азнабаева, этот термин скорее всего связан не с ногаями (ни Рычков, ни Игнатьев такого слова не знали), а с башкирами.
Сам термин – дубовый город, не просто деревянный (хотя вокруг никаких, ни каменных, ни стеклянных городов не было, ни тем более
пластилинового града Башкорта) с точным указанием на лесоматериал, из которого он выстроен, мог быть сохранён только в памяти плотников, строителей, которые лично его возводили. Дерево быстро темнеет и через пяток лет свиду по древесине трудно угадать – что это было. И запомнили, как русский подрядчик-дьяк напоминал – токмо дубы валите, прочую зелень не рубите…
Так что, вполне вероятно, окрестные башкиры принимали участие, вместе с прибывшими русскими и татарами, в подготовительных работах и возведении уфимской крепости весной – летом 1586 года.
В дальнейшем в Уфе всегда проживало какое-то число мусульман, в конце XIX столетия началась достаточно массовая миграция сюда татар с территорий совр. Чишминского, Благоварского и соседних районов. Башкиры переселялись в Уфу в небольшом количестве, у них имелось много земли, в отличие от татар, так что нужда их особенно не гнала в город.
В начале XX века мусульманская община Уфы ежегодно проводила сабан-туй на поляне за Сергиевским кладбищем, где-то в районе совр. санатория «Зелёная Роща». Газета «Уфимская жизнь» в 1916 года сообщала в номере за 29 мая: «Сабан-туй. Сегодня и завтра за Сергиевским кладбищем на поляне около Чёртова городбища мусульманское общество устраивает сабан-туй. На нём будут различные игры, гонки на лошадях, борьба и другие развлечения». Сабантуи в Уфе уже были весьма современными, иногда на них проводились даже велосипедные гонки.
Приведём маленький фрагмент из заметки журналиста Л.Д. (номер за 1 июня). «Хотя Уфа считается "столицей башкирии" но в ней как то почти не видно как раз местного коренного населения: татар и башкир. Только исключительные события да ежегодный традиционный "сабан-туй" собирают мусульман нашего города в одно место и тогда по массе их можно признать, что мы действительно находимся "в столице башкирии".
Нынешний сабан-туй, по количеству публики, был очень удачный. Вероятно, всё мусульманское население города почтило свой национальный весенний праздник своим присутствием. Площадь в полверсты в квадрате едва вмещала публику, почти исключительно мусульманскую.
Но многолюдный праздник этого года, выигрышный по количеству публики, значительно уступал в красочности, в своеобразности сабан-туям прошлых лет. Отсутствовала колоритная, импозантная фигура башкирского старшины в царском жалованном кафтане и оригинальной башкирской многоугольной шапке. Почти совершенно не было видно расписных ичигов [обувь], парчёвых яркоцветных камзолов, многоценных жемчужных колпаков и хасита с редкими ценными монетами, очевидно, национальный облик городских татар и башкиров тушуется, подгоняется к тому же полуевропейскому костюму, в который, к сожалению, облёкся и русский городской мастеровой и рабочий. На дамах городские платья, на некоторых шляпы, цветные зонтики и другая незамысловатая галантерея.
На мужчинах пиджаки, ботинки, шляпы и даже картузы. Словом, полная ассимиляция в отношении платья!»
Рассказав о сабан-туе, непременных скачках, даже с участием башкирских лошадок, автор оставил внешний облик уфимских горожан – татар и башкир, которые в одежде почти полностью перешли на европейские стандарты. Как говорили современники на Урале: спинджак победил сибирку (старинная верхняя одежда у русских, типа куртки).
Лишь в сельской местности традиционный народный костюм ещё сохранял свои позиции. Заглянем на деревенский праздник в Караякупово в 1907 году.
«Наряды степных обитательниц были эффектны, особенно у башкирок. Голову их покрывал тяжёлый чепчик украшенный мелкими коралловыми бусами и серебряными монетами, грудь закрывал широкий "сокол", составленный из чешуи серебряных рублей, полтинников и четвертаков и металлических бляшек, по спине спускался "сескаб", отличающийся от нагрудника лишь меньшею шириною. Башкирки не особенно стеснялись присутствием мужчин.
Мещерячки же в одетых на бок расшитых шёлком и блёстками шапочках и ярких длинных рубахах "кульмяк" старались соблюдать восточный этикет и отворачивали лица при приближении кавалеров. Мужчины, одетые также по праздничному в чёрных или серых бешметах и кафтанах, в ситэках с зелёными задками и разноцветных тибитейках, галдели и сновали мимо торговцев и телег, у которых стояли на привязи лошади. Степные дамы пока созерцали эту сутолку, пощёлкивая подсолнухи и энергично выплёвывая шелуху».
Современные радикальные исламисты стараются внедрять якобы мусульманскую одежду, которую никогда в прошлом не использовали татары и башкиры, даже в деревне.
Приглашаю на сайт «Роднов и его друзья»
Уфа мусульманская (новая). Исторические картинки Михаила Роднова. Картинка 29
Раздел: История | Просмотры: 22308 | Комментарии: 26