- «Россия», - вполне дружелюбно ответил тот.

- Нормально! – также дружелюбно отметила я и неожиданно для себя самой поделилась: А я бы еще черно-желто-белый бы шарфик хотела.

- Я тоже... - признался некогда непримиримый оппонент.

Надо же, точки соприкосновения нашлись. Всё дело в дате – 4 февраля и в компании, в которой велась эта дружественная беседа. Но сначала немного о чёрно-бело-желтом триколоре.

Имперский триколор в Башкирии

Черно-бело-золотистый – цвета флага Российской Империи. Да погодите вы, господа-товарищи, пугаться да возмущаться, махать руками и плеваться. Сам по себе имперский флаг явление объективное. Это наше прошлое, общее прошлое, есть в нем и темные страницы, есть и славные победы, и великие достижения. И всё это, и победы, и поражения, друг от друга неотделимы. И если кто-то гордится нашими «северными амурами», то он должен понимать – в Париж четырнадцатого года входили под имперскими стягами, а не под сине-бело-зеленым триколором. (Господи, что ж я наделала-то! Ведь непременно сыщется какой-нибудь ущеный, который начнет доказывать обратное!). Если кто-то подчеркивает, что одним из первых инвесторов Горной академии в Санкт-Петербурге был рудопромышленник Исмагил Тасимов, то он должен отдавать себе отчет: Тасимов во время кровавого бунта был на стороне Российской Империи, на стороне «карателей», а не на стороне шаек Пугачева.

Дело не во флаге, дело в том, в чьих руках этот флаг. Под российским бело-сине-красным флагом тоже, знаете ли, не самые хорошие дела делались. Где? Ну на избирательных участках, например. И чо? Это не мешает нам уважать флаг нашего государства. Да и под сине-бело-зеленым тоже, представьте себе, не самые корректные и умные речи звучали. Где? Да хотя бы на третьем всемирном курултае башкир, что-то про смешанные браки как основное бедствие. Что было, то было. Но официальный флаг нашего региона все равно уважать нужно. Отношение к флагам со временем меняется. В девяностых СБМ срывало российский триколор, называло его флагом власовцев, а нынче, как видим, антироссийский пыл поумерило. Так и с имперским флагом произойти может – сегодня его боятся и ненавидят, а завтра, глядишь, полояльнее относиться будут. Если в Башкирии восстанавливаются памятники Ленину и организуются музеи Сталина, то почему «имперка» должна быть под запретом? «Имперка» - противовес красным флагам. В противостоянии черно-бело-золотого и красного кумача моё сердце на стороне имперского флага, что не мешает мне дружить с отдельными коммунистами.

В Казани «имперку» уже не так боятся, используют при агитации за здоровый образ жизни. Там и петровские треуголки на митинги надевают, и ничего, никого не перекосило.

В Уфе цвета «имперки» я видела два раза, и на совершенно разных людях. На маленьком значке на лацкане пиджака интеллигентного, успешного и безупречно корректного монархиста (кажется, Андрея Словохотова) и на шарфе пьяненького скинхеда. Отдавать славный российский флаг на откуп туповатым «скинам»? Нет уж, нет уж, перетопчутся. К монархической «имперке» присосавшиеся, как пиявки, скины не имеют никакого отношения, ни в историческом, ни в моральном, ни в каком другом аспектах.

«Имперка» появляется и в районах Уфимского края. В Благовещенске увидела имперский флажок в машине подвозившего меня парнишки. «Откуда?» «Кадеты подарили». «Наши уфимские кадеты такие поклонники истории?» «Да нет, это оренбургские». «Ну тогда понятно…» С нами тоже всё понятно, господа-товарищи.

4 февраля в Уфе при шествии «За честные выборы» виднелся одинокий черно-бело-золотистый флаг. Хорошо это или плохо? Для кого плохо, для кого хорошо? Решайте сами.

Русские собираются

А теперь о встрече 4 февраля. Есть у меня такое хобби, на разного встречах, тусовках, мероприятиях присутствовать и впечатления коллекционировать.

Поприсутствовать на одном, на другом мероприятии, составить собственное мнение о данном явлении, и более на такие мероприятия не ходить. На эту беседу я попала почти случайно, приятель сюрприз преподнес, и не только «для коллекции», и не для немедленного вступления, а для «общего развития». Привёз, ввел в помещение, где все уже давно собрались и встреча близилась к концу, и, сев в сторонку, отправил в свободное плаванье: впитывай, общайся, присматривайся, сопоставляй.

Давно заметила, что в наших условиях лидеры порой гораздо симпатичнее своих движений и идей, ими продвигаемых. Взять, к примеру, мосье Галина. Ну умный же мужик, но какую муть про «реинкарнацию» нёс. А Айрат Дильмухаметов? Так благородно (да, именно благородно) вёл себя на суде над блогерами, но такую русобофию в брошюрках своих подчас разводил, что вспоминать неловко. Бывает и наоборот. У симпатичных людей встречаются несимпатичные идеи, у светлых идей – тёмные, несовершенные исполнители.

А тут, что и кто? Кто они, эти люди, чего хотят, чего добиваются, на что повлиять могут? Кого-то узнала я, кто-то узнал меня. Случайно встреченный знакомец шепнул: русские стараются создать свою организацию. Русские? Свою независимую организацию? Не может быть! Где-то там, в Ростове или Казани такое возможно, но у нас, в Башкирии, где количество русских школ в регионе составляет великую тайну минобраза…

Меня кое-кто не ожидал здесь видеть, я кое-кого не ожидала. Нужно разбираться. Для себя решила сразу – если уловлю нотки любого нацизма, махрового, пещерного антисемитизма (представляю, как мне влетит за это словосочетание и справа, и слева), неоязычества, криминала или бреда про инопланетян, то встану и выйду. Но до таких крайностей дело не дошло. Причин покидать собрание не было.

Разглядываю незнакомых. Какие они разные! Кто-то с накаченными бицепсами, кто-то шибко кудрявый, третьего, с бородкой, как мне кажется, могла увидеть в церкви. Кто-то серьезный, кто-то веселый. Одного, сидящего во главе стола, я где-то видела. На ролике в ютубе. Ролик на грани фола. Ничего особо непристойного или криминального, но впечатление тяжеловатое оставляет. Выяснение отношений – без оскорблений и физического воздействия, без угроз, но с нерадужным подтекстом. Вряд ли идеальную карьеру нужно начинать именно с этого, с другой стороны, иные лидеры и организации у нас в нашенском краю и не с такого начинали, и ничего, и поныне здравствуют.

Действо на ролике происходило, между прочим, не в Уфе, а в районе. Неблизком южном районе, надо сказать. Это русские из глубинки в Уфу приехали связи с русскими искать. Русские – понятие ментальное, духовное, а не биологическое. На чистоте крови никто не заморачивается, среди приехавших – парнище атлетического вида с явно тюркской внешностью и тюркскими ФИО. Приехавшие выглядят поспортивнее, уфимские – поинтеллектуальнее. Базис и надстройка – такая ассоциация. Вспоминаю юношу из Благовещенска с «имперским» флажком в машине, вспоминаю ещё кое-какие контакты и не удивляюсь. Чем дальше от столиц, тем народ проще, открытее. А мои дорогие уфимцы скатываются в состязание в остроумии и прочие «игры разума».

Последний пример. Некто Ирина Гагина, вроде как художница, заявляет, что Уфе не нужен памятник Михаилу Несторову, потому что уже есть музей его имени, но позарез нужен памятник какому-то башкирскому художнику, и не в виде бюста, а в виде масштабной композиции... Знает ли госпожа Гагина, что музей просто не мог называться другим именем, так как его основу составляла коллекция, подаренная Уфе Нестеровым? И если в Уфе уже были улица и площадь имени Юлаева, а так же памятник в его честь, то зачем было делать новый памятник, называть его именем проспект и сад? Зачем в Уфе восстанавливать памятник Ленину, если есть памятники на Горсовете, в Черниковке и где-то ещё? Гагина сама до такого додумалась, или ей подсказали?

Я не против нового памятников Юлаеву, и не против памятников Ленину, пусть стоят, раз поставили. Я за памятник Нестерову. А такие вот «гагины» - против. Так что от уфимских амёб вроде «гагиных» толку не дождаться. По-человечески «гагиных» понять можно – им тоже повкуснее кушать хочется, вот и прислуживают.

Мне по-журналистски интересен лидер приехавших, В. Луговой. Судя по его поведению, этот не будет биться в приступе страха от того, что его фамилию обнародовали. Луговой – лидер зарегистрированной организации, название которой я точно не запомнила, оно связано со словом «Патриот». У Лугового задатки организатора, он смотрит прямо в глаза собеседнику, он неплохо владеет своей речью. Не угрюм, не слишком многословен, открыт для вопросов.

Как мне показалось, имеет практическую сметку, умеет считать деньги. И, может быть, в некоторой степени даже харизматичен. Те, кто не любит «дюже вумных», могут не беспокоиться. Луговой не дурак, Луговой умный, но к рафинированным интеллектуалам я бы его причислять не стала.

Перспективен ли Луговой? Скорее да, чем нет. Что смущает в нем лично меня? Да кому какое дело до моих сомнений, на вкус и цвет товарища нет, о вкусах не спорят. Но всё же, всё же, меня несколько смущают его интонации с того ролика. Я понимаю умом, что иначе было нельзя, что с противниками нужно разговаривать на понятном им языке, я-то всё отлично понимаю, но вот поймут ли другие? Впрочем, если бы Лугового переодеть в строгий костюм с галстуком, да снабдить очками в стильной выдержанной оправе, его поняли бы многие. Но перестали бы понимать те, с которыми он начинал.

Содержание разговора передавать нет надобности. Могу лишь сказать, о чем при мне не говорили. При мне не было обычного для некоторых национальных организаций в Башкирии нытья о том, что «нас преследуют». Странно бывало видеть, как молодые мужчины треть своих выступлений превращают в горестное повествование о том, как они всеми гонимы и преследуемы... Ещё одна треть выступлений лидеров этих организаций бывает посвящена перечислению того, чего и сколько им должно государство, правительство РБ и РФ. Так вот, опять же при мне на этой «русской» встрече не оглашали перечня того, сколько и чего должны им те-то и те-то. Ещё лидеры башкирских национальных организаций любят говорить о том, чего они не допустят, и требовать от других не допустить, запретить, не позволить, заставьте. «Запретите портреты Тевкелева на банерах в Челябинске! Запретите неприятные для нас сайты! Заставьте нас уважать!» И, наконец, не было страха назвать свое настоящее имя и шпиономании, характерные для посетителей йыйынов. Эти ребята 4 февраля спокойно называли реальные фамилии, писали реальные адреса и телефоны. Причем все понимали, что эти телефоны и адреса могут стать известными в определенных учреждениях, но что с того? Никто не делал ничего постыдного, не говорил того, от чего стоило бы потом открещиваться. Про титульных тоже не говорили. Говорили о русских.

Относительно Лугового. Не уверенна, что у него получится, но и уверенности в том, что не получится, тоже нет. Парочка спортивных мероприятий, немного благотворительности, участие в восстановлении храма, поддержка ветеранов Великой Отечественной, чуточку уважения к русской культуре и русскому языку, привлечение на свою сторону интеллектуалов с безупречной репутацией – вот и имидж подходящий. Если при этом решительно отмежеваться от всего ненужного, то, глядишь, и получится что-то. Вот только хватит ли воли, настойчивости, терпения?

Что из этой встречи выйдет? Может быть, что-то, а может быть, ничего. Только если даже ничего не выйдет в этот раз с этими людьми, то в другой раз всё обязательно срастётся. Эта встреча не только отражение наших местных реалий, не только реакция на сабантуи в парижах и миллиарды рублей налогоплательщиков, выброшенные на всякого рода курултаи, не только следствие страшилок про оккупантов и карателей, но и отражение общероссийской тенденции.

Тогда и теперь

Про оккупантов. Конец девяностых годов прошлого века, Башкирский институт развития образования (БИРО – тот ещё рассадник!), лекция для педагогов, работающих с детьми-инвалидами. Лектор, пожилой человек, не исключено, что профессор чего-то там, начал с колонизации Урала русскими и застрял на этой теме на полчаса. «Есть ли будущее у потомков русских оккупантов, которые оправляются в лифтах!» - орал он громогласно. Его совершенно не смущало, что среди педагогов были эти самые русские, скорее всего, это его даже подстегивало. Русские стыдливо прятали глаза и усиленно рассматривали пластиковую поверхность столов, и это профессору нравилось. Нерусские тоже испытывали неловкость. Педагоги пришли сюда повышать квалификацию, а не на митинг. Закончилось тем, что я буркнула в сердцах: «Маразм!». Не лучшее слово, чего уж там. Но слово «русофобия» тогда в обиход ещё не вошло. «Маразм, вы говорите?» - даже обрадовался лектор, заговорил про отсутствие стыда, но быстро перешел на тему работы с умственно отсталыми детьми. А вскоре и звонок прозвенел.

К чему это я? К тому, что в те времена такие профессора водились не только в Башкирии, но и во многих нацорбразованиях. В Татарии, в Якутии, в Чувашии, в Марий Эл, в Туве... Даже в Адыгее и Горном Алтае. Где-то они были посдержанней, где-то похитрей, но всегда, вещая при русских об оккупантах и карателях, они получали, что хотели – они видели смущение русских, они наслаждались чувством вины русских. То, что творилось в Башкирии при Рахимове, в той или иной форме происходило везде по России. То есть рахимовщина в национальном вопросе была вызвана объективными причинами, а не злой волей одного Рахимова и уж тем более не волей этноса. Это не значит, что Рахимов белый и пушистый, что от рахимовцев вообще ничего не зависело. Рахимовщина использовала по полной черты национального характера – детскость, простодушие, доверчивость, азартность, чувство рода, почитание интересов рода выше интересов государства, некоторую предрасположенность к клановости и кумовству (общую для восточных народов), почитание начальства, максимализм, неумение хитрить, идеализм. Как бы там ни было, но от рахимовщины в большей степени пострадали именно башкиры. Развращенная наука, искаженная история, исковерканное самосознание, расслоение этноса на преуспевающую удачливую элиту, торгующую своей нацпринадлежностью, и неудачливых бедняков... Олицетворением исковерканного сознания стал маленький врунишка Наиль, выпускник уфимской элитной гимназии, поющий при Медведеве дифирамбы ЕГЭ и выдающий себя за выпускника деревенской школы. Такие, как Наиль, с молоком матери впитали иждивенческую установку: «Нам все должны, все обязаны, стоит нам чего-то потребовать, как это нам тут же предоставят».

Самосознание русских пострадало тоже, но в меньшей степени. Русским внушали «Вы здесь никто и звать вас никак, вы оккупанты и каратели, вы в долгу, вы виноваты». Понимание, что тебе никто ничего не должен – хорошая штука. А от чувства вины можно и избавиться.

Человек не может испытывать чувство вины бесконечно долго. Чувство вины эксплуатировать вечно невозможно. Чем беспардоннее разного рода профессоры, тем в последствии сильнее реакция. Русские Башкирии советского периода были настоящими интернационалистами, отодвинувшими свою русскость на второй, а то и на третий план. Скажем так, русские родители, как правило, меньше обращали внимание на национальность супругов своих подросших детей. «Женитесь на ком хотите, лишь бы человек хороший был». В смешанные браки вступали и те, и другие, но в семьях русских это не воспринималась как трагедия, а вот в семьях соседей бедные родители рыдали. Русские руководители в меньшей степени придавали значение нацпринадлежности своих подчиненных, лишь бы работник был хороший. Русские покупатели не смотрели на национальность продавцов, не руководствовались принципом «Куплю пусть подороже, зато у своего»... Проявления кухонного национализма при советчине среди русских были, но среди русских этих проявлений было гораздо меньше! Так что вдалбливать в и без того покладистых русских чувство вины было по меньшей мере глупо.

Это ж насколько нужно быть самоуверенным и недальновидным, чтобы рассчитывать, что упиваться возможностью задевать национальное самосознание русских можно будет как угодно долго. Хочется надеяться, что теперь таких профессоров оборвут раньше, чем через полчаса. Гораздо раньше. По крайней мере, у нас в Башкирии теперь.

Что значит «теперь»? Теперь, после Манежки, Кондопоги, Сагры. Теперь, после того, как русские названы государствообразующими. Теперь, после того, как кинорежиссер Говорухин, начальник путинского предвыборного штаба, по первому каналу сказал что-то вроде того: «В Уфе на встрече Медведева с врачами среди врачей не было ни одного славянского лица. Русские в элитах нацреспублик представлены неропорционально». Теперь, когда академик Тишков на встрече с губером Хамитовым указал: «Русские из Бапшкирии уезжают! Это тревожный сигнал!». Теперь, когда бывший лидер русских Самородов при встрече с Медведевым отважился сказать: «Русские в Башкирии тоже коренные!»

Кстати, на той встрече упомянули вскользь Швецова. Поинтересовались, как там у него дела. Швецову сочувствовали, но не разделяли его методов.

Общий настрой – загубил хорошее дело, допустив грязные комментарии. Я высказала свое мнение – тогда, в тех условиях 2006-2009 годов Швецов говорил о том, о чем уже не говорили одни и ещё не начали говорить другие. Если сажать Швецова за комментарии, то нужно сажать и других, с других сайтов и форумов. Сажать, так всех, не сажать, так никого. И не надо ссылаться на Айрата и Роберта – не за комментарии их посадили. И не за русофобию. Их посадили за «революционность», что тоже не красит сажающих. Опасная тенденция: по большому счету, если уж честно, по 282-ой сажают-то у нас в Башкирии не за то, что стоит в обвинительном приговоре, а за совсем другое. На законы всем наплевать. Печально.

Заслуживали ли пристыженные, молчащие в тряпочку «оккупанты» и «гагины» кого-то другого, более умного и порядочного, менее склочного, чем Швецов? Лидером Швецов не был, но он был «рупорпом», отражателем умонастроений. Дело не в Швецове, дело в нас – супертолерантных, молчащих, покорных. Альтернативы Швецову тогда не было. Но теперь-то, теперь, можем ли мы измениться к лучшему так, чтобы заслужить себе достойных лидеров и выразителей своих мыслей? Вопрос открыт.

Екатерина Некрасова, ЖЖ enekrasova
Оригинал публикации

Связанные темы и персоны

Уфа, РБ, Башкирия, Башкортостан, Единая Россия, Владимир Путин, Митинг, Пикет, Выборы