Член СПЧ при главе Башкирии Азамат Галин, комментируя ряд законодательных инициатив по ужесточению законодательства после казанской трагедии, заметил, что ничего из перечисленного не даст результата – невозможно вычислить психа-одиночку.

— Оборот оружия сегодня и так достаточно жестко регламентируемый. Его можно только запретить целиком. Другого варианта нет. Я, как человек, обладающий лицензией на право ношения и хранения оружия, могу рассказать, как проходил эту процедуру: несмотря на всю формальность процедуры, обвинять психиатра, который выдавал мне заключение, неправильно. Психиатр – не гадалка. Он не может предвидеть будущее. Психиатр не может спрогнозировать и смоделировать эту ситуацию. Не существуют тестов, гарантировано предсказывающих, что человек сделает с этим оружием. Если он умышленно шел на преступление и его планировал, психиатр не причастен. В том числе психолог школы, в которой он учился. Попытка склониться к тому, что виновен психолог и психиатр – неправильна. Психиатрическое освидетельствование в рамках процедуры получения лицензии полно отражает необходимость выявления нездоровых людей. Психическое заболевание не один день формируется.

Он заметил, что в его случае, перед получением лицензии было собеседование с участковым.

— Потом мне говорили, что участковый еще у соседей обо мне собирал информацию, хотя эта процедура не регламентирована и не прописана. Но, с точки зрения профессионализма, участковый более полно может собрать информацию о претенденте на лицензию. Если бы участковый пришел домой к этому парню и поговорил бы с матерью – вполне возможно и не получил бы оружие. У каждого оружия есть свое назначение. Участковый спросит, а зачем оно тебе? Охотишься? Да, получить охотничий билет – формальная процедура, но, если человек не увлекается спортивной стрельбой, в данном случае можно было поставить под сомнение его цели. Правила ужесточения оборота оружия ни к чему не приведут.

Также, по его мнению, ни к чему не приведет, если в школах посадить вооружённую охрану.

— Начались призывы усадить в каждую школу росгвардейца с оружием. Оружие само по себе является целью преступления во многих случаях. Нельзя гарантировать, что сам охранник не станет объектом нападения с целью завладеть его оружием. И в школу придут не сумасшедшие маньяки, а профессиональные преступники. Второй момент: ни один профессиональный охранник не станет применять оружие в школе, когда кругом бегают дети.

Галин напомнил, что весной 2018 году подросток напал с ножом на одну из школ в Стерлитамаке.

— Судя по кадрам из Казани, этот парень неплохо владеет оружием. Он заранее учился, заранее купил оружие и патроны и открыл огонь со знанием дела. Психически нездоровый человек на это не способен. В моем понимании – эти люди приходят совершать преступления с одной целью – попасть в «рекомендации» (в просмотры в соцсетях – ред.). Во всех трех случаях происходит именно это. Все три преступления – отличаются из общего ряда. Психически нездоровый человек не может прогнозировать и планировать на несколько месяцев вперед. После случаев 2018 года я предлагал ввести судебное ограничение на публикацию подобного видео в интернете. Вспомним ситуацию, которая недавно произошла на улице Пушкина (убийство юриста – ред.), когда люди стояли с телефонами и снимали, как умирает человек. Ни один из «операторов» не подумал, что буквально в нескольких сот метрах от них РКБ 2, и можно было взять раненого и отвезти в больницу. Они стоят и снимают. И выкладывают в сеть. И то же происходило в Стерлитамаке, Керчи и Казани. Когда мы тиражируем такие видео, мы порождаем ему подобных. Ни в коем случае нельзя подобные видео выкладывать в интернет. Есть более мелкие преступления, когда дети убивают животных, снимают и выкладывают чтобы стать популярными. Не призываю запретить интернет. Нет. Речь о том, что есть определённого рода контент, за публикацию которого человек должен нести ответственность. Предлагаю за публикацию видео убийства животных, издевательства над людьми, жестокости – вводить судебные ограничения на пользование интернетом.

Галин считает, что должны установиться новые правила жизни, по которым видеоконтент, прославляющий преступников, недопустим.

— За публикацию подобного контента – наказывать. Это превентивная функция уголовного права. Здесь и в 2018 году превентивная функция не сработала. Они использовали само преступление, чтобы прославится. Не думаю, что далеко прогнозировали и думали, что получат пожизненное, и в тюрьме есть интернет, не думаю, что так далеко думали. Два года назад, когда дети сожгли щенят (инцидент в Стерлитамаке – ред.), говорил, что нужен судебный запрет допуска к интернету. Мне кажется норма назрела. Ее пора вводить в жизнь. В 2018 году после случая в школе в Стерлитамаке я с макетом ружья прошел по школам: прошли всюду, куда хотели – по поликлинике гулял с макетом – никто не обратил внимания. Не только школы не защищены, но и поликлиники и больницы – везде одна проблема. Вы не сможете посадить всюду вооружённую охрану. Вооруженный росгвардеец — не гарантия, что окажет противостояние, это нужны специальные навыки.

Он сравнил нынешнюю систему охраны школ с «охраной имущества», а не безопасностью.

— Если посмотреть кадры из Казани, та женщина (уборщица на входе – ред.) на самом деле оказала сопротивление, как смогла – заблокировала дверь. Стреляет по замку — дверь открыта. Цена вопроса 150 тысяч рублей – бронированная дверь с замками. Могло остановить? Могло.

В 2018 году Хамитову направили предложение о комплексной системе безопасности, а не взваливать охрану на плечи родителей и учителей. Начиная от периметра школы, предлагали простые меры. Камеры – 2,5 тысячи рублей за одну, все ворота школ привести в порядок, и магнитные замки доступа установить. Бронированные двери предлагали с бронированными стеклопакетами. Охрану бабушка может осуществлять, просто обучить смотреть в камеры. И если видишь, что человек перелезает забор – кнопку тревоги в первую очередь, а не вызов полиции, и все должны знать: тревога, блокируются межкоридорные двери, и двери в класс должны быть бронированные и с ключом доступа. А не так, что бедная учительница трясется за картонной дверью. Цена вопроса не высокая.

Он еще раз отметил, что психа-одиночку выявить нереально.

— За всеми, кто общественно-активный, присматривают: за оппозиционерами. А в данном случае спрогнозировать невозможно. Как выявишь? Не выявишь. Закон Яровой про то, чтобы хранить и информацию, а не мониторить. Сама система образования и здравоохранения должна быть безопасной: нажал кнопку тревоги — заблокировались двери. А частные мероприятия, вроде ужесточения оборота оружия – что дадут?

Эхо Москвы
Оригинал публикации