Эстетика как учение предполагает соответствие изображенного в творчестве современным реалиям, и это называют актуальным искусством. Мы находимся в парадоксальной ситуации, когда разбившаяся действительность настолько обнажилась, касаясь нас своими осколками, что мы не можем более никаким образом оставаться сторонними наблюдателями: как в "Приглашении на казн" Набокова, всем тем, кто "не пропускает чужих лучей" и "все-таки научился притворяться сквозистым", - словом, всем инаковым, чуждым агрессивному и послушному большинству, угрожает опасность. Потому что все мы теперь участники нового негативного мимесиса.

Наше отечество, во второй раз после диктатуры сталинизма, стало превращаться в некую модель одной большой тюремной зоны, и за колючей проволокой горят отнюдь не свечи, а человеческие трупы. С 26 декабря 1991 года мы отхватили себе у провидения смутный шанс на реабилитацию, на право быть цивилизацией, а не адом мира. Но 21 апреля 1996 года, после убийства Джохара Дудаева этот шанс был на неопределенное время, а может быть и навсегда, потерян. Чеченская война перечеркнула веру в возможную переориентацию России в сторону Человечества. 31 декабря 1999 года стало окончательно ясно, что намечается крупный рецидив старой смертельной болезни.

Есть приметы времени, которые никогда не обманут: сериал "Реальные пацаны", полная деградация отечественного кинематогрофа (за редким исключением), погрузившегося в бесконечные одинаковые съемки о "великом советском прошлом", повсеместная романтизация тюрьмы, шансон, наконец, - все это раз и навсегда дало понять: наш мимесис поменялся, и у нас новый вектор – на Колыму.

Вспоминается один сюжет о подростках, которые изнасиловали своего одноклассника, и практически весь класс выказал одно лишь омерзение к жертве. “Опрос общественности” показал: ребята считают, что тот, кого опустили, - это слабак и теперь изгой. Значит, его надо презирать. Соответственно, насильники – это теперь герои. Побеждает сильнейший, закон не действует, народ погружен в молчание. И это - тоже наш мимесис.

Мы, как говорится, приехали. Причем практически к назначенному злым роком пункту. Последнее время вновь проводятся параллели между Россией и Зимбабве. Так вот, Россия в ментальном смысле хуже Зимбабве, потому как только здесь у нас мыслят такими жуткими, извращенными категориями, на которые не способны даже народы с экономической катастрофой.

Итак, тюрьма, зона, петушатня, параша – это все наши новомодные фетиши, на которые кончают и которыми, увы, кончается наша история падения, и мы входим в область отрицательных величин. По всем признакам, мы сейчас герои фильма Светланы Басковой "Зеленый слоник". Это падение ниже плинтуса. А потому глупо верить даже в протестное движение, которое постоянное раскалывается изнутри и которое сегодня не смогло устоять против провокаторов и провалило мирный митинг. Даже там, в протестном движении, слишком много коммунистической символики, а значит оно еще недалеко отошло от компостной ямы прошлого. Пахнет, слишком все это неприятно пахнет.

Без сомнения, перечисленное только подтверждает выводы, сделанные мной в прошлых блогах: большинство испытывает патологическое сексуальное влечение к своему диктатору, ему нравится стоять на коленях и за это получать награды. Остается только размышлять, откуда в нас столько чувства вины перед миром или перед самими собой, что мы вжились в образ сервильного мазохиста. Наша страна станет Россией только тогда, когда покончит с этим гибельным, навязчивым чувством. Сегодня мы только парк советского периода.

А пока плети ждут своего часа. Ведь инаугурация "реального пацана" все равно состоится.

Сергей Пичугин, Эхо Москвы
Оригинал публикации

Связанные темы и персоны

Уфа, РБ, Башкирия, Башкортостан, Владимир Путин