«Как мы на Западе можем помочь вашей борьбе за права человека в России?» — спрашивает меня милая женщина в строгом черном костюме. К ней в кабинет, в департаменте МИДа одной из европейских стран, меня привели местные правозащитники. Они очень хотят, чтобы я рассказала о том, что происходит у нас в стране. И я привычно говорю об ужасах нашей жизни, как я ее вижу, о тысячах невинно осужденных, об отсутствии гражданских свобод, катастрофе судебной системы, нечестных выборах, о политзэках.

Она внимательно и заинтересованно слушает меня, что-то чиркая в блокноте...

Я понимаю, что все это она уже неоднократно слышала и, в сущности, помочь ничем не сможет. Почему?

В самом деле, почему Запад не оказывает такого давления на российскую власть, как в советское время, когда в лагерях сидели диссиденты и когда СССР, так же как сейчас Россия, гнал на Запад свои нефть и газ? Почему тогда Владимира Буковского все же обменяли на Луиса Корвалана, Александра Гинзбурга и еще четверых советских политзэков — на двух советских разведчиков? Почему сейчас Ходорковского с Лебедевым не могут поменять на Бута? Этими вопросами, которые сегодня звучат несовременно, может быть, нелепо, для кого-то просто глупо, я уже несколько месяцев мучаю своих друзей и знакомых.

Друзья вновь и вновь объясняют то, что я и сама знаю: за 30 лет мировая парадигма изменилась, нет холодной войны, Россия — не тоталитарное государство, у лидеров мировой экономики большие проблемы, они нуждаются в рынках сбыта. Им выгоднее дружить с Россией, чем давить на нее, не говоря уже о пресловутой углеводородной зависимости.

Но меня эти объяснения решительно не устраивают. Я не понимаю, почему европейские парламенты так долго тянут с принятием санкций против российских чиновников, включенных в «список Магнитского». Не понимаю, почему Европарламент принимает все новые и новые грозные заявления о том, что Россия должна расследовать дело об убийстве Магнитского, хотя всем давно понятно, что его никто расследовать не собирается.

Зато понимаю, что на нашу власть можно воздействовать только с помощью вот этих самых «списков». Недаром в одном из первых указов Владимир Путин упомянул о недопустимости введения односторонних экстерриториальных санкций США против российских физических лиц: всем было ясно, что речь идет как раз о «списке Магнитского» и других подобных списках, которые могут появиться в ближайшее время.

Михаил Ходорковский сидит в тюрьме уже более восьми лет. Даже в советское время «политическим» такие сроки давали крайне редко. Вряд ли кто-то из «западников», разбирающихся в российской политике, считает, что Ходорковский сидит «за дело». После долгих раздумий «Международная амнистия» признала его и Платона Лебедева узниками совести.

Власть не разрешит выйти им на свободу раньше окончания срока — надежды нет. И никакими акциями внутри страны заставить освободить их хотя бы условно-досрочно невозможно. Почему США и Европа не ставят ребром вопрос об освобождении Ходорковского? Чего ждут? Чтобы Россия превратилась в Белоруссию? Чтобы оппозиционерам начали давать сроки по уголовным статьям? Чтобы был дан приказ стрелять в митингующих, которые однажды все-таки пойдут на Кремль?

Не мне советовать милым дамам из мидовских кабинетов, как помочь борьбе за права человека в России. Но для меня очевидно: если нашей власти так нужен «торговец смертью» Бут, то и Америке можно и нужно торговаться: хотите заполучить Бута — выпустите Ходорковского. Западу пора жестко напомнить нашей власти о ее обязательстве в рамках «третьей корзины» ОБСЕ — соблюдать права человека.

В противном случае придется признать: поведение Запада — не просто прагматизм, а, как это ни пафосно звучит, предательство.

Светова Зоя, The New Tomes
Оригинал публикации

Связанные темы и персоны

Уфа, РБ, Башкирия, Башкортостан