Жить и работать в Киев Сталин не переехал. Просто был совершен определенный большевистской религией ритуал, который был также повторен и в 1951 году. Тогда вместе со Сталиным в Верховный Совет УССР были избраны Вячеслав Молотов, Лазарь Каганович, Никита Хрущев. (Я далек от политики, но нынешняя Рада мне нравится все же больше).
Как раз в эти годы, правда в Москве, выборы в Верховный Совет СССР, в Сталинском избирательном округе освещал газетный репортер, писатель Юрий Нагибин. Писал с огоньком. Например, как на избирательный округ с песнями и танцами пришли цыгане, желая всем табором отдать голоса за своего кандидата. (Не спрашивайте меня за кого именно). Там же трогательная история о том, как летчик, инвалид, герой войны приполз на обрубках к избирательной урне, чтобы отдать свой голос (и снова не спрашивайте меня за кого).
Годы спустя Нагибин вспоминает свой тогдашний разговор с редактором газеты, куда он писал эти нежности:
- Скажите, что-нибудь из этого все-таки было? – спрашивает редактор.
- Как вы считаете, могло быть? – отвечает Нагибин.
- Но мы же могли сесть...
Нагибин заключает: «Но не только не сели, а еще и премиальные получили».
В очень поздних своих воспоминаниях Нагибин сказал:
«Если ты в то время не совершил предательства, не доносил – устно и письменно, телефонно,- если нет хоть одного человека, которому ты принес хоть какое-то зло, то в конце концов ты лишь растлевал свою собственную душу».
Об этом и многом другом в выдержках из Дневника Нагибина, который он вел начиная со Второй мировой войны. Анонсирую их парфеновской печатью: «То без чего нас невозможно представить, еще трудней понять». (Л.Парфенов (с)) Ну не нас, а их.
14 марта 1942 г.
Приехал с передовой инспектор по комсомолу. Рассказывал, что на переднем крае нет никаких укреплений. Так, только шалашики стоят из еловых веток. Он разводил руками:
– Ведь какие ленивые ребята, окопаться не хотят! Это черта русского народа: не ценить свою жизнь. Слишком нас много – подумаешь, десятком меньше, десятком больше. Все мы слишком взаимозаменимы. Тем, кто думает, что мысль эта абстрактна, поскольку ничего подобного не может быть в психологии каждого отдельного человека, нужно учесть, что это чувство не столько врожденное, сколько воспитанное в нас государством.
23 марта 1942 г.
Люди – бойцы и командиры – конечно, в тысячу раз лучше, чем они же были в гражданской жизни; душевнее, грустнее, мягче. Вчерашний бандит и громила здесь, под давлением ожидания близкой смерти, обретает поэтическую мягкость обреченности. Надо видеть эту склонность к дружбе, откровенности, мужество, с которым они идут на смерть, но в то же время помнить, что, сними с него военную форму, и он превратиться в себя прежнего. Будет бить по головам людей на улицах, матюгаться, хвастаться, скандалить и хлестать водку. Поэтому не стоит прислушиваться ко всем этим патетическим возгласам: «Какие люди!», «Вы посмотрите, какие люди!», «Есть ли где такие люди!»… Дайте кончиться войне, тогда и увидим, кто есть кто. Русский человек прекрасен на войне, потому что смерть рождает у него не страх, а покорную грусть и старинное «не поминайте лихом».
Приведено в сокращении.
Новое Время
Оригинал публикации
Великий русский писатель: «Трудно быть русским»
Раздел: История | Просмотры: 15192 | Комментарии: 39