Рейтинг публикаций
Лучшие комментарии дня
Календарь новостей
«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Лучшие комментарии недели
Лучшие комментарии месяца
Обсуждаемое за неделю
Обсуждаемое за месяц
Последние публикации
Сам уже в окопе, старый ...

Спикера Курултая Башкирии возмутило отсутствие очередей из желающих пойти на ...
  29.03.2023   40658    3123

Зря карлик ползал на ...

Главные заявления Владимира Путина и Си Цзиньпина по итогам переговоров в ...
  21.03.2023   28618    73

Военный преступник. ...

Международный уголовный суд (МУС), расположенный в Гааге, выдал ордер на арест ...
  17.03.2023   25371    69

Молодежь в гробу видала ...

Глава ВЦИОМ пожаловался, что новое поколение российской молодёжи ставит личное ...
  16.03.2023   31239    32

Пыня пошутил над холопами ...

Путин призвал судей защищать права и свободы россиян. Путин назвал эффективную ...
  14.02.2023   22893    273

Борьба дерьма с мочой ...

Сообщают о неком циркулярном письме министерства обороны, которое предложило ...
  12.02.2023   33509    22

Ублюдочный путинизм в ...

Министерство юстиции России включило в реестр иностранных агентов певицу ...
  11.02.2023   40378    33

Фильм о преступлениях ...

В декабре 2003 года в Башкирии совпали выборы в Госдуму и выборы президента ...
  15.01.2023   18753    252

Утилизация холопов, ...

Путин назвал положительной динамику военной спецоперации на Украине. Президент ...
  15.01.2023   35381    8

Подох этот, подохнет и ...

Сегодня, 11 января, так и не дожив до суда, скончался Муртаза Рахимов. Ему было ...
  12.01.2023   20728    80

Читаемое за месяц
Архив публикаций
Март 2023 (4)
Февраль 2023 (3)
Январь 2023 (5)
Декабрь 2022 (4)
Ноябрь 2022 (3)
Октябрь 2022 (1)

Обратимся к несомненному авторитету башкирской исторической науки Юлдашбаеву Б.Х.

  • Опубликовано: Ирек | 07.05.2015
    Раздел: Общество | Просмотры: 24201 | Комментарии: 142
8



Как я уже писал, на сайте «Уфимский Журнал» один «академик», и по совместительству клоун озвучил следующие слова: «Сколько можно объяснять вам. Татары образовались после того, как пришли сюда ТАТы в качестве воинов монгол, для воспроизводства им монгoлы разрешили создавать семью, так же как, например неграм в Штатах.

Обратимся к несомненному авторитету башкирской исторической науки Юлдашбаеву Б.Х.


Так зародился молодой этнос ТАТары, язык взяли от башкир (Выделено мной – И.Г.). Так получились казанские, астpaxанские, сибирские, различающиеся ровно на столько, на сколько различаются диалекты западных, южных и сибирских башкир».

«Задумался» было, я над этим, т.е. не над всей этой озвученной галиматьёй, а о башкирском языке, который, по утверждению этого клоуна, татары переняли от башкир, и решил обратиться по этому вопросу к авторитетам башкирских гуманитарных наук. И я уже приводил к этому тексту, о том, что писали, и пишут ноне мэтры башкирской исторической и филологической наук о башкирском языке из книги: «Янгузин Р. ., Хисамитдинова Ф. Г. Коренные народы России. Башкиры. — Уфа: Китай, 2007. — 352 с.».

Понятное дело, что мной представленный текст, несколько шире, чем только разговор собственно за язык, так поступим и далее, и обратимся к книге несомненного авторитета башкирской исторической науки Юлдашбаева Б.Х.: «ИСТОРИЯ ФОРМИРОВАНИЯ БАШКИРСКОЙ НАЦИИ (дооктябрьский период). – Уфа: БКИ, 197.». Как и в прошлый раз, в случае с представлением частей текста филолога Хисамитдиновой Ф.Г., вновь, как бы «почитаем вслух» и выдержки из упомянутой книги Юлдашбаева Б.Х. Материал книги обширный, мы же остановимся более только на вопросах соотношения в башкирской культуре, литературе, и письменности собственно башкирского, ну, и татарского тоже. Понятное дело, это справедливо, скажем так, и в обратном взгляде, но здесь и сейчас не об этом. Тем более что и по первому я прибегаю за означенное лишь к воззрениям на это Билала Хамитовича Юлдашбаева.

Я не стану ничего подчёркивать, выделять в представляемых выдержках из текста автора, и ограничусь минимальными комментариями, и то, если только вдруг.

Итак:

«Национальная литература», как таковая, должна отвечать трем требованиям: во-первых, отражать преимущественно жизнь нации, литературой которой она считается; во-вторых, обогащать и составлять часть национальной культуры данного народа, служить повышению его национального самосознания; в-третьих, должна быть выполнена на литературном языке, доступном для основной читательской массы данной нации. Г. Амантаев, одним из первых занявшийся проблемой дореволюционного литературного наследия башкирской нации и признававший громадное богатство этого наследия, созданного отнюдь не на собственно башкирском языке, противоречит себе, когда он категорически заявляет: чтобы-де считаться литературой той или иной нации, она должна быть написана на языке, который читательская масса этой нации признала своим родным языком. Мысль вообще-то правильная, но нельзя ее применять шаблонно и прямолинейно. Следует учитывать, что разные народы проходят разные пути формирования своей профессионально-письменной культуры. Во всяком случае применительно к башкирам в отношении их письменно –литературного языка как необходимого условия национальной литературы приходится ограничиваться приведенной нами формулировкой и ставить вопрос приблизительно так: была ли у них до революции письменная литература доступная им по языку исполнения и национальная как по истокам своим, так и по отражаемым в ней идеям?

В своей статье «Возникновение и развитие башкирской литературы (народная литература и письменная литература)» (1927 г.) С. Мрясов писал: «Собственно башкирская и специфическая для них (письменная в полном смысле слова литература у башкир появилась только после Великой Октябрьской революции. Хотя и до этого существовала созданная башкирами на джагатайском и татарском языках письменная литература, она однако, не имела никакого отношения к жизни и быту башкир. Всякая литература, созданная башкирами в прошлом—до XX в., была религиозной литературой». В разделе «Литературное движение среди башкир до Октября» учебника по башкирской литературе (1934 г.) Г. Амантаев, охарактеризовав требуемые условия существования национальной литературы, пишет: «Если в этой принципиальной постановке обратить внимание на башкирскую литературу, то мы увидим, что лишь после революции 1905 г. она пришла в состояние, отвечающее этим требованиям. Хотя и раньше были писатели, вышедшие из среды башкир и башкиры по национальности, как-то: Гали Сокрый, Шамсутдин Суфи, Ибатулла-ишан, Тажетдин Ялсыгулов и др.,— но их мы не можем признать башкирскими писателями. Почему? Потому что их произведения не направлены к пробуждению башкирского народа, к развитию башкирской культуры».

Если учесть все оттенки в суждениях и толкованиях названных авторов 20—30-х годов, то окажется, что ими двояко решается поставленный выше вопрос относительно башкирской национальной литературы в условиях до Октябрьской революции: 1) что ее вообще еще не было тогда, 2) что она все-таки уже возникла, хотя и «лишь после революции 1905 г.» Сторонники обеих точек зрения сходятся в оценке литературы, созданной в Башкирии до начала XX в.,—как литературы, совершенно не отражавшей жизни собственно башкир, проникнутой общемусульманскими идеями. Более близкой к истине, на наш взгляд, является точка зрения, признающая возникновение башкирской национальной литературы еще до Октябрьской революции и исходящая из того, что письменная литература, имевшая место у башкир или среди них в прошлые века, представляла собой зачатки собственно башкирской национальной литературы.

Последняя появилась и развивалась до Октябрьской революции довольно своеобразно—в общем потоке татарской литературы Приуралья и в значительной мере — силами татарской интеллигенции. Немалую роль в формировании башкирской национальной литературы сыграл, например, Мажит Гафури. Жизнь Башкирии и ее коренной национальности художественно отображали также Афзал Тагиров, Сайфи Кудаш и некоторые другие литераторы татарской национальности. На территории Приуралья расположены Уфа и Оренбург, которые к началу XX в. выросли в крупные очаги татарской литературы; они уступали в этом отношении, возможно, только Казани, а в отдельные полосы даже сами оказывали серьезное влияние на духовную жизнь казанских татар. Башкирия вырастила немало татарских писателей, а также просветителей. Дополнительно к уже перечисленным назовем еще Дэрдменда, Сагита Ремеева, Ризу Фахретдинова, Фатиха Каримова. Татарской литературе Приуралья: были присущи специфические «уральские» черты.

Но среди писателей Башкирского края, внесших свой вклад в развитие литературы на татарском языке, были также башкиры по происхождению и национальному самосознанию, позволившему им: иметь свой специфический голос в общем хоре печатного слова означенной, литературы. В принципе можно согласиться с татарским литературоведом А. Фатхи, который писал в 1968 г. о том, что было бы вульгарно-догматическим социологизмом считать, что до Октябрьской революции башкиры являлись примитивным по уровню общественного развития народом без письменной литературы: башкиры имели и письменность и литературу, их представители внесли свой вклад в литературу на татарском языке, которую башкирский народ признавал и своей литературой. Татарская литература не подменяла собой собственно башкирской литературы, которая хотя и на татарском языке и связанная с татарской литературой, но все же вырастала и набирала силу.

Не столь, конечно, велики успехи башкирской национальности в развитии ее письменной литературы до Октябрьской революции. Но она не была исключением в этом отношении. Даже татарская нация, идущая впереди башкир в культурно-экономическом отношении, долгое время однако не имела достаточно развитой письменной поэзии. В своей критической статье «Стихи наши» (1907 г.) Габдулла Тукай спрашивал: «Почему до 17 октября (1905 г.) у татар не было никаких стихов?» «Почему, прожив на свете столько веков, татары не успели написать ни одного толкового стихотворения? Может, были хорошие рассказчики, но не было кому записывать, и их стихи похоронены вместе с самими поэтами? Возможно, что и так. Ибо, наверно, (действительно) не было, кто бы записал...» Тукай говорил, что «татары наши в смысле написания стихов отстали даже от казахов». Возможно, сказано слишком сильно и преувеличенно. Но, во всяком случае, у башкир, соседей татар, в XVIII — первой половине XIX в., да и позже, строго говоря, не было собственной письменной поэзии, достаточно определившейся в качестве национальной литературы. Если и была она, то, во-первых, написанная на языке арабизированного «тюрки», во-вторых, выполненная в религиозно-мистическом духе суфизма, далекая от гражданских и светских мотивов. В-третьих, литература эта еще не являлась в прямом смысле национальной литературой по своим истокам и содержащимся в ней идеям.

При Мифтахетдине Акмулле (1831 —1895 гг.), его младшем современнике Мухаметсалиме Уметбаеве (1841 —1907 гг.) и непосредственно после них — накануне Великой Октябрьской социалистической революции — закладываются основы современной национальной литературы башкир, создается более или менее цельная литературная система, составляющая часть национальной культуры башкирского народа и отражающая непосредственно его жизнь и национальное самосознание, осознанные специфические интересы и запросы формирующейся башкирской нации.

Риза Фахретдинов, при всяком случае упоминания об Акмулле, называл его «знаменитым странствующим поэтом башкир». А что до Мухаметсалима Уметбаева, то он для Фахретдинова был первым башкирским ученым. Но Уметбаев и поэт, «Уфимские губернские ведомости» писали июня 1903 г., что у башкир есть свой поэт — «60-летний Салим Уметбаев». А перед тем «Волжский Вестник» (Казань, 1898 г., 29 ноября) отмечал, что он — выходец из башкир, вырос и долго жил среди этого народа. Содержание многих, если не большинства, произведений Уметбаева имеет прямое отношение к истории и судьбам башкирского народа, к его национальной культуре.

По поводу дореволюционного литературного наследия башкир С. Мрясов писал в 1927 г.: «Собственно башкирских, ими написанных и изданных до Великой революции, произведений насчитывалось всего лишь четыре—пять единиц. Это — «Ядкарь» Уметбаева, «Вымирают ли башкиры?» Габдрашита Гумера, «Башкирская история» Хади Мунира, «Обращение к башкирам» Сафуана Якшигулова». Но дореволюционная башкирская литература далеко не ограничивается этим перечнем. Не говоря уже о Шайхзаде Бабиче и Дауте Юлтые, следует назвать еще массу других имен башкир-поэтов начала XX в., внесших определенный вклад в формирование национальной культуры своего народа. Среди них — Хабибулла Габитов, Ахняф Тангатаров, Фазыл Туйкин, Э. Уммэти (собравший и опубликовавший песни и баиты башкир, написавший повесть «Отцам — слово, детям — наставление»), Э. Исянбердин (которому принадлежит повесть «Печальный разговор или Мансур с Галией»), Габиди Даут (автор поэмы «Башкирская девушка Махинур»), Бахтиар Бахтигареев (написавший пьесу «Продажа земли»), Закир Хади, Г. Исянбердин, Я. Юмаев, Б. Мирзанов и др. Почти все они по национальности башкиры и отражали.в своем творчестве прежде всего судьбу башкирского народа. Немало успел сделать еще до революции башкирский писатель Мухаметша Бурангул.

Уроженец башкирской деревни Ново-Яппарово современного Давлекановского района БАССР, джадидиствующий мулла-сочинитель, Якшигулов стал печататься в 1908 г., когда он выпустил в Стерлитамаке свою первую стихотворную книгу «Марзия мугаллима Султангилде-эфенде», но признанным поэтом стал, когда вышел его сборник стихов «Дела башкирские» («Башкорт хэлдэре». Стерлитамак, 1911), продолжением которого явилась книга «Демские долины» («Дим буйы». Казань, 1912). Последняя по счету книга стихов Якшигулова — это «Пламень сердца» («Кугел ялтындары». Уфа, 1916). Кроме того, он опубликовал много стихотворений в газетах и журналах.

«Памятники мои. Посвящается 5-летию со дня смерти Ш. Бабича»— так называлась выпущенная в Уфе на башкирском языке в 1924 г. книга стихов другого собственно башкирского писателя башкирской нации, начавшего свой творческий путь до революции,— Даута Юлтыя. Многое в их творчестве роднит этих двух талантливых поэтов, внесших существенный вклад в дело создания национальной литературы башкирского народа.

Проблема языкового формирования башкирской нации не ограничивается рассмотренным в первой главе вопросом о лингвистической дифференциации башкир из общетюркской семьи языков и об интеграции их диалектов. Это — вопрос о складывании языковой основы нации. Кроме того, названная проблема включает в себя вопросы формирования национально-литературного языка, в том числе письменной его разновидности. Этот аспект истории складывания и развития башкирского национального языка — часть не только проблемы языковой консолидации нации, но и вопроса о духовном ее формировании, по крайней мере— связующее звено между этими двумя аспектами истории складывания национальной общности, как таковой.

Литературный язык башкирской нации — это исторически сложившаяся на основе устно-разговорного народного языка, но обработанная и упорядоченная форма общенародного национального языка. Он, несомненно, способствовал общенациональной консолидации и нивелировке башкирского языка, но не создавал и не определял этнолингвистической основы формирования башкирской нации. Он и не подменял башкирского национального языка. Последний не совсем тождественен литературному языку, тем более письменному, хотя они и являются однопорядковыми категориями.

Решающая роль с точки зрения складывания языковой основы башкирской нации и ее этнолингвистического существования, с точки зрения формирования башкирского национального языка принадлежит народному устно-разговорному языку.

История языка данной народности и нации вообще, башкирской в частности, вовсе не ограничивается периодами одной только письменной речи и отнюдь не полностью в ней представлена. Письменность у башкир не создала их языка, выраженного в ней. Она лишь, раз появившись, стала фиксировать и передавать уже наличные нормы, сложившиеся задолго до означенной фиксации, до работы составителей шежере, до появления азбуки Мстислава Кулаева, грамматических пособий советского периода. Лингвистический аспект истории вызревания и формирования башкирской нации подтверждает, таким образом, общую закономерность, касающуюся соотношения письменной и устно-разговорной форм языка. Норма башкирского национального койнэ сложилась в конечном счете как результат взаимодействия этих форм. Правда, диалектика их соотношения у башкир, как и ряда других наций СССР, стала достаточно полной, лишь с 20-х годов, после Октябрьской революции.

Не все памятники письменности — памятники литературного языка. Это относится в известной степени и к башкирским шежере, к продукции башкир-переписчиков XVIII—XIX вв. и т. д.. Факт письменной фиксации еще не является признаком литературности. Последняя имеет свои особые требования, общие по значению, но применимые и к конкретной истории башкирского национального языка. Однако если письменность не тождественна литературности то и письменно – литературный язык любой формирующейся нации, в данном случае — башкирской, далеко еще не исчерпывает, особенно в историческом плане, литературного языка. Последний существовал у башкир задолго до появления художественной и научной литературы на их родном: языке.

...следует указать на две (не только объективную, но и субъективную) стороны возвышения естественно возникшей народной речи башкир до уровня национально-литературного койнэ. Этот процесс включал в себя как стихийно происходящие изменения в смысле многовекового совершенствования языка, так и относительно целенаправленные действия по литературной обработке народного языка образующейся нации. Эти две формы национально-языковой эволюции башкир — они вовсе не должны целиком совпадать с указанными гносеологическими сторонами процесса — как бы составили два этапа: до начала XX в. происходил в основном стихийный процесс становления башкирского национального языка, а затем, особенно после Октябрьской революции, в этой области существенно возрастают сознательные и организованные усилия. Притом для первого этапа характерна преимущественно устная форма литературного языка, для второго — преимущественно письменная.

А было время, когда литературный язык башкир выполнял свои функции в форме устной речи (или в совокупности той и другой форм литературного языка). Конечно, литературный язык башкирского народа находит свое наивысшее воплощение сегодня, выступая в виде собственно башкирского письменно-литературного языка. Но он в принципе возможен не только в письменной, но на определенных этапах и в устной форме. Как подтверждает история вызревания и складывания башкирского национального языка, письменно-книжная форма отяюдь не единственная форма литературного языка. Последний не равен письменно-литературному языку.

Оформление» башкирского языка в виде литературного койнэ в XVI—XIX вв. проходило прежде всего в рамках бесписьменного — устного поэтического народного творчества. Язык последнего на том этапе играл (конечно, в ограниченной степени) роль литературного языка, способствуя тем самым культурной консолидации этнической общности башкир. Это было вполне правомерно: любая народность или формирующаяся нация, как правило, проходит в своей языковой и духовной истории подобный этап, закономерность которого объясняется не только негативным фактом отсутствия письменно-литературного языка у данного народа в данный момент, но и другим — позитивным обстоятельством. А именно: язык народа, не приобщившегося или слабо еще приобщившегося к письменной культуре, все же обладает внутренней возможностью и способностью к самосовершенствованию вплоть до поэтической.

Башкирский язык к началу XX в. и без письменности (собственно башкирской), будучи уже довольно богатым, был в состоянии выражать любые мысли, вплоть до абстрактно-философских и сложно-поэтических, — то есть выполнять функции литературного языка*. Перевели же тогда казанские миссионеры на башкирский язык церковно-схоластическую литературу, сложную по своей лексике и стилистической форме (?!, Не очень понятно на какой башкирский язык, причём письменный – И.Г.). Башкирская народная поэзия несла на себе не меньшую нагрузку в смысле лингвистического и стилистического разнообразия. Устно-поэтическое творчество народа представляло собой, пока не развился у него современный письменно-литературный язык, наивысшее выражение и квинтэссенцию народного языка и в какой-то мере приближало или поднимало «естественно возникшую речь» до уровня национально-литературного языка.

Идея бесписьменного — устного народно-поэтического литературного языка вполне применима и к башкирскому языку. Она уже нашла отражение в трудах башкирских ученых Дж. Г. Киекбаева и В. Ш. Псянчина. Они справедливо подметили, что язык героических башкирских зпосов, кубаиров, классических народных песен, пословиц и других жанров устного творчества башкирского народа в первую очередь был и остается образцом общенародного литературного языка.

Правда, признавая литературный характер устно-поэтического языка, не следует игнорировать своеобразия этой формы и отличия ее от другой —письменной формы национально-литературного языка вообще, башкирского в частности. Устно-поэтическая речь башкир характеризуется специфическими синтаксическими конструкциями, существенной ролью логического ударения, инверсии, интонаций, мимики, жестов и т. д. Но произведения фольклора обладают в смысле их языка теми «общелитературными чертами», которые и делают народную поэзию образцом литературного языка.

Башкирский устно-поэтический язык создавался на протяжении веков мастерами слова — сэсэнами-сказителями, кураистами-импровизаторами, которые обрабатывали «сырую» — обиходную и диалектальную речь народа. Их поэтическое слово, несомненно, отличалось своим «наддиалектальным» характером: отнюдь не к диалекту или говору сводился язык устно-поэтического народного творчества башкир. Как литературный язык, он обладал широким национальным, общенародным характером. Даже бытовые башкирские сказки заметно свободны от диалектизмов, хотя сказки вообще более диалектальны по языку, нежели песенное творчество.

Башкирские сэсэны, мастера народнопоэтического творчества, странствуя по обширному Башкортостану и ознакамливаясь с различными диалектами, усваивали не диалектально-особенное, но прежде всего наддиалектально-общее для всех частей народа, понятное не только для башкира –бурзянца, но и для кара - табынца, не только для юрматынца, но и для куваканца. Стремясь к тому, чтобы художественно передать сюжет и вместе с тем мысли и настроения свои и народа, сосредоточивая внимание на наилучшем использовании семантики слова, башкирские сказители искали, находили и отбирали наиболее совершенные и точные, меткие, яркие и типические формы и приемы речевого выражения безотносительно к их диалектному происхождению. А эти формы, раз отобранные, постепенно одерживали победу над аналогичными, но менее удачными выражениями других диалектов, оттесняли диалектизмы и становились достоянием всего народа, то есть национальными. Они отвечали общей жизни, общей исторической судьбе и общему настрою духа и национально-этнического самосознания башкир всех или, по крайней мере, большинства районов Башкирии. Эта общность способствовала широкому распространению и языковому «обтиранию» (шлифовке и нивелировке языка) произведений башкирского фольклора, слагавшихся в разных региональных частях формирующейся нации. Так из разнообразия местных и диалектных устно-поэтических образов и оборотов развивалось то, что в смысле литературного стиля можно назвать койнэ, слагался тот «центральный» язык (Почему центральный, если в начале ХХ века в качестве литературного письменного языка был принят, наименее распространенный диалект горных башкир?– И.Г.), который неуклонно шел (наскольно позволяли исторические условия) к тому, чтобы обрести значение литературного языка.

Имеющий значение наддиалектального, общенародного (национального) литературного койнэ, язык устно-поэтического народного творчества башкир отличался (наличием слов и оборотов, не свойственных просторечью, обыденному разговорно-бытовому языку. Притом уже простонародный говор отдельных диалектов у башкир XIX — начала XX вв. был не так уж беден в смысле образной выразительности и вовсе не сводился к обиходно-бытовой речи. В него непременно проникала обработанная мастерами речь данного диалекта, находящая свое выражение в устном творчестве. Но не только мастерам-художникам слова, а и рядовому представителю того или иного башкирского диалекта было присуще умение ценить выразительность, меткость и отшлифованность слова. Тем более несомненна литературность языка сказителей и импровизаторов, языка тех или иных жанров устно-поэтического народного творчества. Он отличался поэтическим стилем и другими высокими художественными достоинствами.

Изложенные выше факты, касающиеся национальной литературы, уже служат определенным ответом на вопрос: был ли в распоряжении башкир в прошлом письменно-литературный язык? Подчеркивая решающее значение советского строя для расцвета письменной культуры башкирской нации, вместе с тем, однако, следует признать факты, позволяющие положительно ответить на поставленный вопрос. По крайней мере, следует решительно отказаться от нигилистическо-догматического отрицания наличия у дореволюционных башкир письменности и письменно – литературного языка. Можно допустить массу оговорок в том или другом смысле и направлении, но факты таковы, что они в конечном счете дают основание причислять башкир к числу наций, уже до Октябрьской революции пользовавшихся письменностью, то есть с т а р о п и с ь м е н н н ы х. Среди последних из числа тюркоязычных народов, помимо башкир, были азербайджанцы, татары, узбеки, казахи, туркмены и некоторые другие. Из общего числа письменных языков, которыми пользуются ныне живущие в СССР народы, старописьменными являются около тридцати, младописьменными — немногим более сорока. В числе первых и башкиры. Они долгое время употребляли тюркский письменно-литературный язык, точнее — арабскую письменность, основанную на орфографических нормах книжно-литературного языка «тюрки».

Это был второй, после устно-поэтического, литературный язык дореволюционных башкир, но не собственный, а заимствованный — заимствованный как в части графики письма (алфавит), так и орфографических норм.

...В Казани, Астрахани и т.д., — вероятно, существовали целые «корпорации» книгопереписчиков; «такие переписчики, — говорит Игнатьев, — может быть, впоследствии (появились и среди башкир, и при переписке (они) начали даже по-своему переиначивать арабские и татарские сказания, переводя их на свое наречие).

Кроме книг духовного содержания, башкирские каллиграфисты переписывали (А в предыдущем предложении, было, только может быть, и далее это же продолжилось – И.Г.) также труды светского направления — сочинения по логике, арабскому языку (грамматика, стилистика), теории поэтического и риторического мастерства, философии, истории, космогонии, а также и произведения поэтов средневекового Востока: Фирдоуси, Хафиза, Навои, Насафи и др. Все эти сочинения, особенно распространение в переводе на язык «тюрки» поэзии классического Востока, способствовали растущему интересу башкир-переписчиков к собственной народной поэзии, письменной фиксации произведений устно-поэтического творчества и зарождению первых зачатков башкирской письменной словесности. В конце XVIII — начале XIX в. появляется целый: ряд образованных людей из башкир, которые, переписывая, записывали и сами сочиняли стихи, пользуясь письменно-литературным языком «тюрки». То были люди, одержимые книжной мудростью — перепиской и сочинительством, то есть литературной деятельностью в тогдашнем понимании. Их собственные записи— это, в большинстве случаев, надписи и добавления, сделанные в ходе переписки того или иного фолианта. Язык этих записей весьма близок к устно-поэтической литературной речи народа и является по существу общенародным литературным языком, построенным, однако, по нормам орфографии «тюрки»„ Таким же образом записывались и более значительные произведения устно-поэтического народного творчества, например,, поэма «Бабсак и Кусяк». (Ее стиль и лексикон дают основание предполагать, что когда-то она действительно подвергалась письменно-литературной фиксации, а то и обработке). В дер. Наурузово теперешнего Учалинского района в свое время была обнаружена старинная запись рассказа «Славные мужи башкирские» возможно двухсотлетней давности. В рассказе описан поединок башкирского и казахского батыров, которые перед сражением обменялись поэтическими речами. Сохранилась речь казаха— 28 строк, переданные в записи на чисто казахском языке. Это позволяет предполагать, что и слова башкирского поэта были записаны в столь отдаленное время на башкирском языке (?!- И.Г.).

К середине XIX в. относится запись другого произведения башкирского народного творчества — «Бузъегет». Автор записи -оставил пометку: «Свершено то в 1842 г. в Уфе («Уфа илендэ») в доме джигита по имени Габделгаллям». Тогда же — в конце 40-х годов XIX в. — Мир-Салих Бикчурин записал целый сборник башкирских повестей и рассказов, среди которых выделяется «Сказка о смелом царе» («Батыр батшанын экиэте»), вошедшая в одну из его публикаций. Характерно, что словарный состав этого литературного памятника почти ничем не отличается от лексики собственно башкирского национально-литературного языка.

Писатель середины XVIII в. Гаид Сиваев в основном писал на языке «тюрки», но с множеством элементов собственно башкирского просторечья. Близок к разговорному также язык упомянутых выше деловых бумаг XVIII—XIX вв. Сравнительно более «тюркским» является язык произведений мусульманских писателей Башкирии конца XVIII — начала XIX в., а также частично и второй половины XIX в. М. Уметбаев еще продолжал писать на этом старотатарском языке (хотя уже переходил на новотатарский). На нем составлен Ю. Аминевым сборник башкирских песен, опубликованный в 1870 г.3 Но все же чем ближе ко второй половине и концу XIX в., тем ближе «тюрки» этих писателей к общенародному (устному) литературному языку башкир. «Тюрки» поэтов конца столетия уже не совсем то, что язык литераторов первой его половины.

В общем и целом для XVI — первой половины XIX вв. характерно господство в письменно-литературной практике башкир языка «тюрки», постепенно менявшегося, но в основе своей оставшегося неизменно «тюркским», тюрко-татарским. Рассмотренные литературные памятники и отдельные образцы письменности отражают характерные черты языка «тюрки» у татар и башкир за целых два-три столетия. Притом именно у них. 233

Следует согласиться с К. 3, Ахмеровым, подчеркивавшим, что «хотя язык тюрки и был общим языком, которым пользовались многие
народы, однако он не был одинаковым везде: в зависимости от того, какой народ им пользовался, он испытывал влияние языка этого народа».

«Тюрки», которым пользовались башкиры,— это урало-волжский вариант тюркского письменно-литературного языка. Он имел преимущественно татарскую основу развития, по крайней мере на последнем его этапе. Но не одной татарской культуре принадлежит все то, что было создано тогда на этом языке: тут, несомненно, есть и доля башкир.

При всем этом следует отметить, что язык «тюрки» во многом оставался ограниченным и не мог выполнять в полной мере функции письменно-литературного языка башкир ни на стадии народности, ни, тем более, когда они складывались в современного типа нацию. Это относится в особенности к языку произведений религиозно-схоластического толка, изобиловавших арабизмами, фарсизмами и старотюркскими архаизмами. Духовное собрание мусульман во главе с муфтием в Уфе поощряло религиозно-мистическую литературу и соответствующий язык. Поэтому мусульманские писатели первой половины XIX в. писали на таком «тюрки», которое мало кто понимал— а именно на «тюрки» сильно арабизирован-ном, а потому сложном и трудно доступном для понимания.

Во второй половине XIX в. усилилась тяга татарской, а вместе с ней и башкирской интеллигенции к реформированию «тюрки» как письменно-литературного языка. В этой связи и вырос современного типа татарский письменно-литературный язык (с прежней—арабской — графикой письма). Он уже не совсем совпадал с «тюрки», так как вырос на базе живого татарского языка — общенародного (устного) литературного языка татар Поволжья и Приуралья. В конце XIX — начале XX в. растет движение за дальнейшее и окончательное освобождение татарского литературного языка от тюрко-арабско-персидских архаизмов. Защитники пантюркизма пытались тогда навязать всем тюркоязычным народам слегка реформированное (подновленное) «тюрки» в качестве «общетюркского» литературного языка. «Тюркизм» (и пантюркизм) отстаивали «Союз мусульман» во главе с татарскими националистами, газета «Вакыт» в г. Оренбурге и др. Против них в вопросе о национально-литературном языке выступала прогрессивная татарская (и башкирская) интеллигенция.

Большую роль в пропаганде свободного от тюркизмов письменно-литературного национального языка вели левые татарские газеты, например, «Урал» (Оренбург). Из художников слова кроме Г. Тукая, активно отстаивавшего подлинный национально-литературный язык, отметим М. Гафури, Участвуя в организованном в 1911 г. редакцией «Шуро» «языковом соревновании» (с легендой «Булгарка Айслу»), Гафури защищал идею живого, подлинно народного письменно-литературного языка нации, против восстановления в нем тюрко-арабских архаических элементов. На таком языке он и писал свои произведения.

Это был современный татарский письменно-литературный язык, отличный от старотатарского языка «тюрки», но отнюдь не отделенный от него «китайской стеной». Этот новый литературный язык, более чем «тюрки» отвечавший потребностям молодой буржуазной нации, без особого труда проник, и в среду башкирской интеллигенции. Если религиозно-культурные связи башкир как одного из тюркоязычных народов делали в свое время наиболее приемлемым для них распространенный среди тюркских народов, особенно татар, литературный язык «тюрки» на основе арабской графики, то теперь, в конце XIX — начале XX в., тесные этнические и духовные связи с татарским народом обусловили целесообразность для башкир использовать современную татарскую письменность, основанную на арабском же алфавите. На этом языке, близком к башкирскому, писали первые из современных башкирских ученых и писателей— Мухаметсалим Уметбаев, Даут Юлтый, Шайхзада Бабич и др.

Через Акмуллу и Уметбаева татарский литературный язык еще в конце XIX в. заменил у башкир арабизированное «тюрки» мусульманских писателей XIX в. Хотя при этом башкирские писатели сочиняли на татарском языке, последний, однако, в их произведениях не только все больше и больше освобождается: от арабизмов, фарсизмов и тюркизмов, но принимает также в растущей степени собственно башкирские черты, отличающие его от татарского языка: происходит совершенствование башкирской литературы по лингвистической ее форме.

Начало XX в. отмечено растущим стремлением национальной интеллигенции башкир к тому, чтобы облечь свой родной язык, как литературный, правом гражданства.








Связанные темы и персоны