В 2007 году была опубликована книга Сергея Орлова «Пирамида Салавата», в которой на основе архивных материалов и критического рассмотрения советских источников было рассказано о формировании политического мифа, разоблачены спекуляции официальных историков Башкортостана. Эта книга стала основой для нового художественного произведения, в котором личность Салавата подана отнюдь не в геройски-романтическом свете, как у Степана Злобина или у его современных подражателей в Башкирии. Речь идет о новом романе московской писательницы Ольги Елисеевой «Лев любит Екатерину» (М.: Вече, 2009), являющемся очередным томом ее эпопеи о жизни Екатерины Второй. Данная книга как раз посвящена эпохе пугачевского бунта и впервые в постсоветской беллетристике изображает Салавата Юлаева исходя из достоверных сведений.

Немного об авторе нового романа. Ольга Игоревна Елисеева – писатель и историк, специалист по русской истории и культуре XVIII века. Родилась 11 февраля 1967 г. в офицерской семье. Стать историком мечтала с 5-летнего возраста, тогда в Москву привезли выставку сокровищ Тутанхамона, посетив которую, родители очаровали дочь рассказом о Древнем Египте. Поступив в Московский Историко-архивный институт, она была крайне удивлена, когда стала центром большой шумной кампании. Институтские годы считает одним из самых счастливых периодов в жизни – ездила с друзьями на раскопки в Крым, постоянно участвовала в институтских театрализованных постановках, КВНах, писала много пародий и шуточных сценариев. Окончив в 1991 г. с отличием институт, она поступила в аспирантуру Института Российской истории Российской Академии наук. В год защиты диссертации родила сына Григория. В 1994 г. Елисееву приняли научным сотрудником в Институт российской истории РАН, где она работает до сих пор в должности старшего научного сотрудника.

Ниже вниманию читателей предлагается отрывок из упомянутого романа О. Елисеевой «Лев любит Екатерину», в котором показана, подтверждающаяся архивными материалами, расправа отряда Салавата Юлаева над мирными жителями Симского завода (сейчас город Сим):

«Из-под копыт уже била трава, выпуская горькие на вкус, зеленые стрелки. Салават поправлялся медленно и лишь к маю смог взобраться в седло. Дома ему больше не сиделось. Давно прошли времена, когда он с тоской оглядывался на круглые юрты осеннего кочевья по правому берегу Аи и жадно вдыхал дым бараньей похлебки. В зимних избах ему казалось холодно и пусто, среди стад на выгонах – скучно.

Баш Кор – большой волк. Прав был отец, стоило попробовать живой крови, и другая пища не шла на ум. Стоило позвенеть саблей и привезти добычу, чтобы почесть работу не достойной бия. Стоило взять в горящем доме первую бабу, а потом убить ее, чтобы потерять вкус к собственным женам. «И будете вы подобны степным зверям!»

Всякому ведомо, что в глубине женщины спит ребенок. А в глубине мужчины – воин. Их надо выпустить на свет. Как женщина рожает в муках, так и мальчик на пороге мужества с болью выталкивает из себя батыра. А потом этот богатырь пожирает его без остатка. Замещает собой. И становится человек совсем другим. Большим волком.

Теперь не понимал Салават, как это отец стерпел, когда у него отбирали землю под Симский завод? Их это земля! Не смеют по ней ходить чужаки, не смеют долбить ее кирками, выковыривать камни, дымить и строить уродливые дома! Не смеет плодиться в степях и горах белоголовое отродье! Много он таких покрутил и привел к государю Петру Федоровичу. Царь их оделял щедрой рукой, давал фузеи и пики, разрешал брать все, что взято на саблю. А они еще упирались, не хотели идти. Как овцы – лишь бы траву щипать – кто их режет, тот и хозяин. Уже под Оренбургом понял Салават: не воины эти люди. Душа у них не жаждет ни крови, ни славы. Хорошие рабы, хорошая добыча. Одного не мог взять в толк: как покорились его предки таким олухам? Как вышло, что тридцать пять лет назад эти вот безответные лентяи и пьяницы утыкали всю округу виселицами и казнили отцов за неповиновение?
Адналин стар, Адналин мудр. Он сказал: ты их не знаешь. Бойся, сынок. Страшные это люди. А в чем страх, не поведал. Низал таких Салават на пику.

Душил удавкой. Кидал в реку. Казаки – другое дело. Вот кто опасен. Каторжники промаха не дают. А мужичье заводское что? Пустое место.
Рана озлобила молодого бия. Даже Атанай была ему не мила. Только в последнюю ночь пришел к ней. Ласкал жадно и грубо, будто хотел доказать что-то. Женщина заснула в слезах. Утром, закусив губу, процедила:

– Ты и на детей смотришь, как на чужих. Отнял белый царь у тебя душу.
– Может, он-то мне ее и дал?

Нехорошо смеялся Салават, когда затягивал седельные ремни. Свистел собакам, будто на охоту собирался. Но все знали, что это за охота. На том берегу Аи, где поджидали его отряды лучников, где в лес уходила дорога на Симский завод.

Вчера прискакал казак от Пугачева, сказал, что государь повернул всей силой на Казань, что Михельсон, замирив заводских, ушел к Уфе. Теперь мужики послушны, снова начнут лить пушки и ядра для верных войск, чинить им ружья, делать бомбы. Надо те заводы вместе с избами попалить, а народец разогнать по лесам, чтоб не слали огненной погибели в спину царя-батюшки.

Башкирам того и надобно. Давно они точили зубы на заводы, сколько раз просились их пожечь. Сам Салават говорил Пугачеву: «Не будет добра от железных махин. Дозволь пришлых переколоть, рудники засыпать, домны разломать». Видать, дошла и до государя Салаватова правда.
Пятьсот конников пристали к бию у деревни Шиганаевой. По дороге заскочили в деревню Лемеза и начали склонять тамошних башкир идти с ними. «Мы навоевались, – отвечали местные. – Не хотим больше». Но, чуть только прослышали, что Салават вздумал разорить железный завод, одумались, похватали пики, сели на коней, и отряд увеличился вдвое.

Сохранить в тайне свое приближение башкиры не смогли. Симские мужики их давно высматривали с деревьев, а увидав, затворили ворота и встретили камнями да ушатами кипятка. Ружей-то у симцев не было. Но что шестьдесят человек сделают против тысячи? Опрокинули конные тын, разбили створки, закрутились на улицах. Заводские били их дрекольем, косами, насажанными на палки, кистенями, и даже ослиными челюстями – знатным еще с библейских времен оружием. Бабы и те выскакивали с домашней утварью – ухватами, граблями, тяпками – сражались отчаянно, словно в них черт вселился. Не хотели отдать избы огню. Кричали: «Не пойдем к ворам!»

Бой был страшный, но недолгий. И часа не прошло, как легли на площади заколотыми плотинные мастера, литейщики, оружейники, рудокопы. Вернулись домой, понадеялись на милость господина Михельсона. Он-то их не тронул, да башкиры припожаловали. На самую маковку церкви был вздернут отец Симеон, призывавший народ не покоряться мятежникам. А конные уже въезжали в царские врата, покрывали потные спины лошадей ризами. Обдирали и ломали иконы, прицельно, с седла мочились на стены. Потом притащили девок, которых хватали во дворах, выдергивали из подклетов, ловили на чердаках.

Улица была устлана телами, а из выбитых дверей храма слышались гогот, не русская брань, плачь и крики. Мужики получили одни копья, бабы другие. Всего до сотни убитых осталось под низенькими бревенчатыми сводами. Многие еще шевелились, когда на крышу швырнули головню и в подслеповатые окошки повалил дым от прелой соломы.

Симский завод выгорел весь. Трое крестьян прочухались среди мертвых, уползли к лесу. Лишь один сумел добраться до Катав-Ивановского завода и, когда его подхватили под руки, все шептал: «Братцы, спасайтесь!».

Катав-Ивановский был куда крупнее. Там действовала кантора, принимавшая всех, кто решил бежать из окрестных деревень, страшась Самозванца. Народу набилось туча. Целый день слышались вой пил, стук молотков, грохот ссыпаемых булыжников. Мужики укрепляли стены тесом и корзинами с землей, таскали камни. Имелось и оружие. Шесть отлитых здесь же пушек, ружья, порох в изобилии.

Услыхав о судьбе симцев, решили стоять до конца. А тут еще, как на грех, пришли вести из Усть-Катавы и Юрюзани, куда после Симского двинулся Салават да прихватил с собой отца Юлая. Самозванец пожаловал бывшего старшину атаманом, вот и решил старик разгуляться напоследок. Глядя на сына, снова почувствовал себя молодым, потянулся к сабле. Больше тридцати лет ждал он, когда Симский завод задохнется собственным дымом. Салават – молодой волк – очистил землю от скверны, вернул ее отцу. Не такова ли судьба и остальных плавилен?

В Катаве и Юрюзани обретались одни безответные бабы. Их пограбили, увели скот, огуляли, как следует – пусть рожают чернявых – но не убили. Пошли прямо на Катав-Ивановский. А под ним, вот незадача, запнулись.

Приказчики Иван Кондратьев и Никита Абаимов нагородили вокруг такую стену, что и самим смотреть страшно. Башкиры окружили завод и выставили пикеты. Да только конные заслоны не стоят на месте, все время двигаются. Между ними нет-нет да проскочит человечек в Уфу или Оренбург звать на помощь. Двенадцатого июня нападавшие предприняли штурм, но были отбиты, оставив под стеной чуть не шесть сотен человек. Раз катавцы взялись стрелять – а среди них все охотники – значит половина коней побредет без седоков.

По утру прислал Салават парламентера, которого заводские без церемоний повязали и допросили. Он назвался Шайтаном и пытался передать приказ от Самозванца всем оставить заводы, следовать за его армией, а имение поджечь. Мужики на это не согласились. «Будет, наигрались! Распустили вашу сволочь!» Шайтан снова к ним подступался: «Мы-де все одного государя дети. Нам надо жить дружно и вместе исполнять его волю». На что получил: «Видали мы вашу дружбу на Симском заводе! И с нами хотите тоже сделать! Не дадимся». Вздумали было собаку повесить, но приказчики удержали народ от расправы и посадили бунтовщика в погреб.

Девятнадцатого штурм повторился и был жесток. Башкиры захватили первый ряд окон бастионов, но пушечной и ружейной пальбой нападавших отогнали прочь. Осажденные так раздухарились, что пошли в атаку. Они гнали отступающих по полю до леса и вернулись только из опасения, что хитрецы их заманивают.

Но разгневанный Юлай действительно решил отступать. В отместку на обратном пути он ворвался в деревни Карауловку, Орловку, Ерал, сжег дома и переколол полторы сотни жителей. Прискакав домой, охолонул и даже продиктовал письмо приказчикам-катавцам: «Как нам не жить в согласии? Должно обещаться не чинить друг другу зла. Готов отдать в завод двух аманатов». Но ответа не последовало. Прошла для заводских пора легкой веры».

Справка: О. И. Елисевва – автор книг «Переписка Екатерины II и Г. А. Потемкина периода второй русско-турецкой войны (1787–1791 гг.)» (М., 1997); «Вельможная Москва». (М., 1997); «Геополитические проекты Г. А. Потемкина» (М., 2000). Известность за пределами научных кругов пришла после выхода в свет популярных книг «Вельможная Москва» и «История России в мелкий горошек» – язвительной сатиры на современных писателей-псевдоисториков Эдуарда Радзинского и академика Анатолия Фоменко. Опубликовала романы «Хельви, королева Монсальвата» и «Сокол на запястье» и повести «Пожиратели крови», «Дерианур – море света», «Наследники исполина», «Дорсет». Научные работы Елисеевой отличает тонкий интеллектуализм, глубокое проникновение в психологию и культуру эпохи, блестящий литературный язык и неподражаемый юмор, так редко встречающиеся в постсоветской историографии. В настоящее время в известной серии «ЖЗЛ» готовится к выходу биография Екатерины II, написанная О. Елисеевой.

Алексей Новиков

Связанные темы и персоны

Салават Юлаев, Башкортостан, Уфа, РБ, Башкирия