Президент Владимир Путин активно дезинформирует россиян и международное сообщество о первой со времен советского вторжения в Афганистан российской военной интервенции за пределами бывшего Советского Союза. Он создает фальшивое представление об «Исламском государстве Ирака и Леванта» (ИГИЛ), чтобы скрыть истинные цели интервенции и манипулировать международным сообществом. Путин включил эту ложную картину мира в свою речь в ООН 28 сентября, когда он призвал к созданию альтернативной международной коалиции против ИГИЛ; это было за два дня до начала российской военно-воздушной кампании в Сирии. Россия вступила в военные действия в Сирии 30 сентября не для того, чтобы разгромить ИГИЛ, а скорее для того, чтобы ограничить американское влияние на Ближнем Востоке и довести российское военное присутствие в регионе до уровня, не имеющего прецедентов в истории.
Российская военно-воздушная кампания направлена не столько против ИГИЛ, сколько против сирийских вооруженных оппозиционных групп, сражающихся с президентом Башаром Асадом. Российская риторика в связи с операцией в Сирии основывается на утверждении об исходящей от ИГИЛ непосредственной террористической угрозе внутри России. У ИГИЛ есть около семи тысяч боевиков из бывшего Советского Союза, террористическое «государство» провозгласило свою «провинцию» в беспокойном российском северокавказском регионе. Москва рассматривает ИГИЛ как основание для законного беспокойства относительно своей безопасности, но диссонанс между провозглашаемыми Россией целями и ее реальным поведением показывает, что Россия пользуется антиигиловской риторикой как предлогом, преследуя далеко идущие стратегические цели. Россия стремится сохранить сирийский режим и уменьшить влияние США и их союзников, поддерживающих сирийскую оппозицию.
Сохранение режима в Дамаске для России — основная цель; это позволит ей утвердиться на Ближнем Востоке и в Восточном Средиземноморье, одновременно усиливая свое влияние через партнерство с Ираном и сетью проиранских сил в регионе. Путин пользуется дезинформацией, чтобы затемнить свои истинные устремления в Сирии и таким образом манипулировать США и региональными игроками, чтобы те, сами не желая того, помогли России достичь ее целей.
России представилась возможность втянуть все более активную Францию, одного из крупнейших союзников США, в предложенную Москвой альтернативную коалицию в результате террористических атак ИГИЛ в Париже 13 ноября. США также рассматривают российские предложения о координации военных действий против ИГИЛ; они уже приняли российскую политическую конструкцию окончания гражданской войны в Сирии.
Разоблачение мифов, распространяемых Россией ради легитимизации этих возможностей, — ключ к осознанию рисков, связанных с принятием ее предложений. Мы рассмотрим пять наиболее значительных и связанных с проблемами российских мифов и покажем, почему согласие Запада с ними создаст политические опасности.
Миф первый. Россия вторглась в Сирию, чтобы победить ИГИЛ
Кремль представляет свою интервенцию в Сирии как ответ на растущую угрозу, исходящую от ИГИЛ, утверждая, что террористическая организация опасна как для России, так и для Запада. Это ложное, хоть и правдоподобное утверждение позволило России уменьшить способность Запада объединиться против российских усилий по поддержанию режима Асада и усилению своего военного присутствия на Ближнем Востоке. Это также создало для России возможность избавиться от международной изоляции и статуса парии, которые повлекла за собой ее агрессия против Украины, несмотря на то, что Москва продолжает преследовать циничные политические цели средствами насилия.
Решение Москвы представить интервенцию в Сирии как ответ на действия ИГИЛ — пример российской доктрины «обратного контроля»: применение дезинформации для изменения восприятия оппонентом событий и подведение его к такому ответу, который максимально выгоден России. Россия поддержала свою версию событий с помощью своих собственных законных структур: 30 сентября Путин получил от верхней палаты Федерального собрания разрешение на «исключительно воздушную поддержку сирийских ВС в их борьбе против ИГИЛ» (так в статье; в действительности эти слова представляют собой заявление главы администрации президента Сергея Иванова, а в постановлении Совета федерации содержится более общая формулировка: «Дать согласие президенту Российской Федерации на использование Вооруженных сил Российской Федерации за пределами территории Российской Федерации на основе общепризнанных принципов и норм международного права». — Открытая Россия). Этот парламентский мандат вкупе с предполагаемой официальной просьбой о помощи от президента Асада придает российской интервенции видимость законных оснований. Опора на официальные документы с печатями имитирует западный легальный подход и позволяет России, когда ее критикуют за нарушения международных норм, отвечать оппонентам тем же.
Министерство обороны России регулярно распространяет дезинформацию с целью представить себя как эффективный антиигиловский фактор в Сирии.
Оно утверждает, что с 30 сентября по 19 ноября нанесло авиаудары по ИГИЛ в 45 различных точках. Надежные местные источники подтверждают удары в 36 из этих точек, но, по оценке Института военных исследований (ISW), 25 из этих ударов выли направлены скорее против групп сирийских повстанцев, чем против ИГИЛ. Источник: Женевьева Касагранде, ISW.
Россия спланировала свою военно-воздушную кампанию так, чтобы защитить наиболее уязвимые места сирийского режима и помочь Асаду добиться его самых неотложных целей. 30 сентября она начала с ударов по удерживаемой повстанцами территории на северо-западе Сирии, примерно в 50 км от территории, занятой ИГИЛ. Географический разброс первых авиаударов России был таким, чтобы отразить непосредственную угрозу для подконтрольного режиму сирийского побережья, населенного преимущественно алавитами. Российская авиация также оказала поддержку широкомасштабному наступлению Асада против сирийской оппозиции к югу от города Алеппо; в этом наступлении активно участвовали иранский Корпус стражей исламской революции и вооруженные группировки, поддерживаемые Ираном.
Когда ситуация на северо-западе Сирии стабилизировалась, Россия интенсифицировала авиаудары по ИГИЛ, отражая его угрозу для режима. Россия развернула свои вертолеты и артиллерию в провинции Восточный Хомс, чтобы поддержать верные режиму силы; вскоре силы ИГИЛ смогли там несколько продвинуться, что вынудило Россию играть более активную роль в защите территории, подконтрольной режиму. Российские вертолеты и артиллерия, дислоцированные в провинциях Холмс и Хама, также оказывают проправительственным силам поддержку в их действиях как против ИГИЛ, так и против сирийских повстанцев к северу от Дамаска. Российская авиация тем временем поддержала наступление армии Асада с целью снятия осады авиабазы Кверис в середине ноября.
Россия, вероятно, будет продолжать атаки на ИГИЛ в тех районах, где террористическая организация представляет непосредственную угрозу для режима, а также по-прежнему будет поддерживать быстрыми ударами атаки против сирийской оппозиции. Кроме того, для России военно-воздушная кампания — это способ достичь своей стратегической цели в регионе: бросить вызов НАТО и подорвать влияние альянса. Появление первой российской авиабазы на Средиземном море — прямая угроза южному флангу НАТО. Россия продолжает наращивать свои силы в регионе, развертывая высокотехнологичные вооружения, которые мало чем помогут в борьбе с ИГИЛ, в том числе истребители, новейшую зенитно-ракетную систему и флагманский крейсер, несущий управляемые ракеты. Российская авиация, номинально предназначенная для авиаударов по террористам, уже многократно нарушала воздушное пространство самой южной из стран НАТО — Турции, — ради того, чтобы обеспечить России свободу действий в Сирии и вокруг нее. Действия Турции, сбившей 24 ноября российский бомбардировщик, — прямой вызов попыткам осуществления этих планов. Москва же тем не менее воспользовалась инцидентом, чтобы представить Турцию и ГАТО как препятствия к уничтожению ИГИЛ.
Указывая на эту карту, заместитель начальника российского Генштаба Андрей Картаполов (с 10 ноября 2015 года — командующий войсками Западного военного округа. — Открытая Россия) сказал: «Я надеюсь, вы видите, что мы атакуем только объекты международно признанных террористических организаций, таких, как ИГИЛ и «Джабхат ан-Нусра».
Миф второй. Российские авиаудары направлены против террористических групп
Россия пользуется дезинформацией, чтобы сделать незаметной разницу между террористами и повстанческими группами в Сирии; таким образом достигается цель легитимизации войны, которую ведет Асад. Асад часто называет сирийскую оппозицию террористами; эта ложь нужна ему, чтобы оправдать применение неизбирательной тактики против целых районов с их населением. Россия применяет похожий прием: когда запад критикует ее за то, что ее атаки направлены не против ИГИЛ, она утверждает, что наносит удары по другим террористическим группам, а не только по ИГИЛ, в рамках крупномасштабного антитеррористического плана в Сирии. Россия даже выдумала некие не существующие в действительности радикальные группы, чтобы еще более замаскировать свои удары по сирийской вооруженной оппозиции. Одна из таких вымышленных групп — «Шам Талибан» («Сирийский Талибан») недалеко от сирийского побережья.
Российское Министерство обороны 16 октября продемонстрировало творческий подход к составлению карты военных действий, изобразив удерживаемую повстанцами территорию на северо-западе Сирии как контролируемую «Джабхат ан-Нусра», дочерней организацией «Аль-Каиды» (см. карту выше).
Таким образом Россия попыталась делегитимизировать значительный сегмент сирийской оппозиции. Утверждения России — ложь. Хотя «Джабхат ан-Нусра» контролирует некоторые территории в провинции Идлиб, удары российской авиации и крылатых ракет направлены на территорию на северо-западе Сирии, находящуюся под контролем других повстанческих групп, включая как минимум пять фракций, поддерживаемых США. Госдеп США сообщил, что за первую неделю российской кампании 90% авиаударов пришлись по позициям сирийских повстанцев, а не ИГИЛ и не «Джабхат ан-Нусра».
Анализ российских авиаударов, проведенный ISW, подтверждает наличие этой тенденции, хотя точные пропорции незначительно изменились. Этой же стратегии Россия придерживается и при распространении своей кампании на юг Сирии. Российский Генштаб утверждает, что Россия не наносит ударов по юго-западу страны, поскольку он находится под контролем умеренных повстанцев из «Свободной сирийской армии»; таким образом, Россия пытается доказать, что воюет в Сирии именно против террористов. Министерство обороны России позже заявило, что первый российский удар в юго-западной провинции Дераа 13 ноября был направлен против ИГИЛ, хотя местные источники сообщали о российских авиаударах по территории в Дераа, занятой повстанцами, еще 28 октября.
Приведено в сокращении.
Открытая Россия
Оригинал публикации
«Пять российских мифов о Сирии»
Раздел: Политика | Просмотры: 29483 | Комментарии: 191