Ильнар Гарифуллин: Здесь было два варианта. Первый вариант: обычно был основной кандидат и два спойлера. Но здесь местные власти решили пойти по более сложному пути, по более изощренному — пустили почти всех желающих. Я следил, в том числе за выборной кампанией и могу сказать, что большинство людей, сразу было видно, играют по определенному правилу. Особенно это показали “антидебаты”, после которых вообще вышло полное разочарование у меня. С точки зрения политтехнологии, местные власти сыграли очень хитро и умно, то есть вроде как они и пустили всех желающих, но с другой стороны, одержали большую победу. Но, скорее всего, цифры завышены, учитывая, что сейчас в стране к властям относятся не очень хорошо — будь это хоть Радий Хабиров, хоть Иванов, Петров, Сидоров. Но если он идет от партии власти, то это уже определенный негатив. Видимо, какие-то голоса накрутили. Но как бы там ни было, даже если накрутили, я думаю, что свои более 50% Радий Хабиров, конечно, набрал, потому что соперники выглядели достаточно блекло.
Руслан Валиев: То есть, в чем-то Башкортостан обошел соседний Татарстан? В смысле политтехнологий, демократизации?
Ильнар Гарифуллин: Да, да, конечно. В будущем, посмотрим, конечно. Но до такой степени не будет. Все-таки в Татарстане одиннадцать кандидатов не пустят. Там другие традиции. В этом отношении, да, обошли, конечно.
Руслан Валиев: А Минниханов идет на следующий срок?
Ильнар Гарифуллин: Да, скорее всего, да. Говорят, что идет.
Руслан Валиев: А это допустимо с точки зрения действующего законодательства? Или придется какие-то делать ходы?
Ильнар Гарифуллин: Мне кажется, что допустимо, потому что первый срок у них было назначение.
Руслан Валиев: Избранный только первый срок заканчивается?
Ильнар Гарифуллин: На первый срок он был избран в 14 или 15 году. В конце 2009 его назначили, поэтому, думаю, вполне реально. И тем более, я пока не вижу на политическом небосклоне Татарстана, чтобы готовили какого-то приемника, чтобы можно было сказать, что элита Татарстана хочет видеть кого-то после Минниханова. Такой человек не выделяется, поэтому, скорее всего, удержат. Тем более есть кулуарный случай, что Миниханов договорился с Москвой о том, что на следующий срок останется.
Руслан Валиев: А договорился ли в том числе о сохранении поста президента?
Ильнар Гарифуллин: С этим — вопрос, но по слухам, на это тоже глаза закроют, скорее всего. По крайней мере, про это сейчас почти никто не будирует, поэтому вполне реально, что оставят. Несколько месяцев осталось до 2020 года, а в 2020 году должны были с этим, вроде как, закончить. Поживем — увидим. Насчет сохранения поста президента, конечно, не уверен, а Минниханов, думаю, пойдет на следующий срок.
Руслан Валиев: В день инаугурации Радия Хабирова, прозвучала из уст первого президента республики Муртазы Рахимова оценка его приемника — Рустэма Хамитова. Напомню слушателям, что Рахимов назвал годы правления Хамитова черным пятном в истории республики. Как вам эта история?
Ильнар Гарифуллин: Но он назвал это черным пятном в истории башкирского народа. Мне кажется, это не случайная оговорка, он это выделил. Я прекрасно помню, как он отзывался о Рустэме Хамитове. И особенно мне припоминается его интервью порталу «Lenta.ru» в начале 2014 года, когда у него было 80-летие – юбилей. Как раз там он говорил, что Хамитов плохой руководитель, проводит татаризацию, башкир выгоняет с руководящих постов. Поэтому, то, что он говорил насчет черного пятна в истории башкирского народа – это не случайно. То есть у него были серьезные проблемы, они, можно сказать, воевали, в информационно-политическом смысле этого слова. Мне кажется, Рахимов пытается показать свою лояльность новому руководителю – Хабирову, в том числе он заранее пытался его похвалить таким образом.
Руслан Валиев: На ваш взгляд, что на самом деле было в республике в этом смысле, якобы с татаризацией или башкиризацией? И что сейчас происходит?
Ильнар Гарифуллин: Ничего такого. Когда говорят «татаризация», я не понимаю смысл вкладываемый в это понятие, что они имеют в виду. Но как я понимаю, они в основном говорили то, что в это время изменилось процентное соотношение представителей разных национальностей в областной элите. То есть они говорили, что башкир стало меньше, татар больше. Но всего год назад я сам проводил исследование и опубликовал на портале Idel.Реалии, которое показывало, что это на самом деле не так. Если посмотреть процентное соотношение каждого представителя крупнейших этносов (татар, русских, башкир), оно более или менее соответствовало (там +/- 1%) тому, что есть в реальности. Поэтому говорить о татаризации я не могу. Скорее да, если сравнить с тем, я бы сказал, это был эффект низкого старта. То есть, если в годы Муртазы Рахимова представителей башкирского народа было больше в областной вертикали на уровне работников администрации президента, в аппарате правительства, министров, или на таких более маленьких должностях, особенно в сфере культуры и образования — там сплошное представительство башкир, и на сегодняшний день тоже сохраняется. Естественно, когда Хамитов эту ситуацию начал менять потихоньку, кому-то могло показаться, что происходит некая татаризация, хотя на самом деле не так. А с точки зрения языка, культуры Хамитов для татар Башкортостана практически ничего не сделал. Мы многократно обращались в самом начале его срока, и потом тоже, но он упорно игнорировал. Видимо, он пытался показаться всем нейтральным человеком, что он не лезет в национальные вопросы, что он оставляет все как есть. Хотел, наверное, показать себя таким справедливым, таким равноудаленным от всех национальностей в республике человеком. При этом, он же еще отказался от своей национальной идентичности, от татарской. Раньше он числился по всем партбилетам в советское время татарином. Он ездил представителем Башкортостана на съезды всемирного конгресса татар, как делегат ездил, не как гость (а гостем может быть любой человек), а именно как делегат. Это было и в 92 году, и в 98 году, и в 2002 году он пытался пойти, когда был федеральным инспектором. Но как раз его кандидатуру по представлению одного из руководителей администрации районов западной Башкирии из списка убрали. Я даже помню — это был 2002 год. Там были две делегации от Башкирии на съезд всемирного конгресса татар: одна номенклатурная, то есть от чиновников, от деятелей культуры, а вторая от общественных организаций. Вот та, которая номенклатурная, его фамилия вначале фигурировала, потом ее выбросили. Это как раз совпало с тем временем, когда Хамитов был федеральным инспектором. Его практически выжили из республики. Он даже жаловался, что к нему не допускают представителей СМИ, не дают ему работать. После этого он уехал из республики на 8 лет и вернулся только в 2010 году.
Руслан Валиев: Вот вы говорите, что Хамитов по сути никаких шагов в национальной политике не делал, устранялся таким образом. Можно ли то же самое сказать о политике Хабирова за первый год его работы в республике?
Ильнар Гарифуллин: Я бы так не сказал, потому что он уже как минимум в своих интервью сказал: «Конечно же, интересы башкирского народа у меня в приоритете». Это интервью вышло на портале «Бизнес Online». В конце августа или в начале сентября, на пресс-завтраке с представителями СМИ, когда его спросили о том, что он собирается делать для представителей других народов, в том числе для татар, он как бы ушел от ответа и сказал, что всем народам нужны хорошие дороги, хорошие школы и т.д. То есть ничего не сказал по существу. Он пытается опереться, я бы сказал, на башкирскую национальную интеллигенцию здесь в республике и на башкирские национальные кадры. Проблема с кадрами выросла до такой степени, что даже на руководящие посты пытались привлечь башкир, которые работали в других регионах — выходцев из Башкортостана.
Руслан Валиев: Может просто хорошие профессионалы?
Ильнар Гарифуллин: Дело не только в профессионализме. Там люди, которые, так или иначе, сталкивались с Радием Хабировым. То есть он их знает так или иначе. Не то, чтобы он с ними работал — он с ними не работал, но сталкивался. Они пытаются набрать таких людей к себе. Это с одной стороны говорит, что у них проблема с кадрами, с другой стороны о том, что Хабиров все-таки выстраивает систему. Как мне сказал один человек — бывший депутат Госдумы, Хабиров пытается пойти по тому пути, по которому в свое время пошел Муртаза Рахимов. Медленно, но верно опираться на башкирскую часть населения, на башкирскую интеллигенцию. Конечно, это не говорит о том, что он будет проводить такую открытую пробашкирскую политику как Муртаза Рахимов, потому что времена сейчас не те, федеральный центр контролирует. Но внешне это будет выглядеть именно как пробашкирская политика. Опора на кадры, думаю, тоже будет на башкир, потому что это его ядерный электорат. Его политтехнологи это не скрывали — те, которые его прославляли. Вот если вы посмотрите, кто призывал за него голосовать в сентябре, в том числе в соцсетях, в СМИ – это всегда были, как правило, представители башкирской национальной интеллигенции: режиссеры, актеры, певцы, журналисты. Там представителей других национальностей не было.
Руслан Валиев: Вот вы говорите про ядерный электорат. Все вроде логично, понятно. Но ведь действительно, в республике, не побоюсь сказать это слово, большая «диаспора» татар, русских? Разве это дальновидно опираться только на башкирскую нацию?
Ильнар Гарифуллин: Это недальновидно. Но он, видимо, считает, что это самый простой способ. Надо иметь в виду, что он ушел из республики в 2008 году, то есть тогда, когда политический режим Муртазы Рахимова, скажем так, не находился на пике своего могущества, но в принципе, основные постулаты в то время сохранялись. И 10 лет его не было в республике. Поэтому, наверное, он полагает, что спустя 10 лет осталась такая ситуация, и сейчас можно прийти и просто продолжить этот путь. Скажем так, сделать более красивую обертку, но суть сохранить ту, которая была до 2008 года, пока он был в республике. Мне кажется, он не видит другого выхода, и возможно, учитывает, что его ждали башкиры. Это далеко не секрет. Постоянно говорили: «Вот, Радий Хабиров должен вернуться. Он наш кадр, проверенный в Москве, имеет хороший опыт» и т д. И он, видимо, пытается понравиться этой части общества, которая его ждала. Но это плохо, конечно.
Руслан Валиев: Почему плохо? Может это все-таки правильно? Ведь важно сохранить идентичность.
Ильнар Гарифуллин: Нет, это неправильно. Идентичность, конечно, важно сохранить, но в таких случаях надо развивать башкирскую культуру. Нужно давать возможность для поддержания башкирской идентичности. Это не должно быть в ущерб интересам других народов. То есть, проще говоря, выделяйте вы 100 рублей на развитие языка. Учитывая, что это Башкортостан, на башкир, выделяйте на 30-40 рублей больше (хотя башкир меньше на 30-40 процентов). Остальное разделите между другим народом.
Руслан Валиев: А разве так не делается?
Ильнар Гарифуллин: Нет, это так не делается. Весной этого года раздали гранты в министерстве культуры — знаменитые гранты республики Башкортостан на развитие родных языков. Как раз я проводил исследование, написал статью. 98% процентов этих грантов было выделено на проекты по башкирскому языку. 1 % в размере 300 тысяч рублей был выделен для поддержки русского языка, около 150-200 тысяч рублей на поддержку чувашей и около 100 тысяч рублей на мордвинов. В общем, ни на татар, ни на марийцев не было отпущено ни рубля. Мне кажется, это весьма показательный момент.
Руслан Валиев: Может быть, не было тех, кто заявился?
Ильнар Гарифуллин: Нет, заявили. Там было два этапа. На первом этапе не знаю, конечно, сколько было заявок. Но на второй этап отборочный тур прошли около 6 или 9 заявок от татарской общественной организации. В том числе от 65 татарской гимназии, которая находится в Черниковке, от народных театров в Дюртюлях, от татарской общественной организации «Сахибжамал». В общем, ни одна заявка не была одобрена. Мне кажется, это весьма показательно, потому что с точки зрения сохранения политкорректности можно было хотя бы для вида дать, чтобы сказать: «Вот, мы ко всем одинаково относимся». Но, к сожалению, это не происходит.
Руслан Валиев: Но ведь политкорректность это одно, другое дело – желание действительно сохранить язык, носителями которого не является абсолютное большинство жителей региона. Это же проблема, которая присутствовала, например, в странах Прибалтики. И они, для того чтобы сохранить язык, ввели довольно таки жесткие ограничения в рамках русского языка. Может это все-таки вполне объяснимо?
Ильнар Гарифуллин: Мы – народы России — в таких условиях существуем уже долгие годы, скажем так. Если у них только собираются отменить преподавание на родных языках, я подчеркну, преподавание не родного языка, а на родном языке, то у нас это наблюдается уже давным-давно. Просто это у нас законом не запрещено, но фактически де-факто является, потому что создана для этого база. И на сегодняшний день остатки каких-то отдельных гимназий и школ по стране, которые хотя бы какие-то предметы ведут на родных языках, они постепенно ликвидируются. То есть наша ситуация от ситуации Прибалтики ничем не отличается. Мы даже в более худшей ситуации, потому что у русских, проживающих в Прибалтике есть Россия, которая может поддерживать их идентичность (какие-то гранты выделять), учитывая, как она влияет с точки зрения культуры и языка, потому что русский язык — это доминирующий язык в евразийском пространстве). Это надо признать.
Руслан Валиев: Но у татар есть Татарстан, у чувашей есть Чувашия.
Ильнар Гарифуллин: Да, но, к сожалению, Татарстан, Чувашия и Башкирия, они же входят в состав России.
Руслан Валиев: Это вы сейчас к тому, что руководство Башкирии мало поддерживает татарский язык?
Ильнар Гарифуллин: Эти республики входят в состав России, поэтому они живут по тем законам, которые существуют во всей РФ. И тем более, как бы там ни было, но национальное представительство должно иметь значение при выработке национальной политики. Нельзя подходить по одним лекалам к тем республикам, где титульный этнос составляет 90-95% и к тем регионам, где титульный этнос составляет 20-30%.
Руслан Валиев: Это мы говорим о том, как не должны относиться к республикам федералы?
Ильнар Гарифуллин: Нет, не только федералы, и местные региональные власти тоже. Позиционируя на Башкортостане, сейчас говорю. В Башкортостане все-таки 3 крупнейших этноса и здесь никто так не доминирует в численном соотношении, ни один их трех этносов, чтобы кому-то больше уделять внимание. Поэтому, мне кажется, это неправильно. И тем более мы видим, что предыдущий опыт новейшей истории Башкортостана показывал, что это ничем хорошим не заканчивалось. Возьмем хоть времена Мидхата Шакирова, когда началась эта политика башкиризации, хоть времена Муртазы Рахимова — никогда ни к чему хорошему не приводило. Это всегда приводит к политической дестабилизации.
Руслан Валиев: А в чем дестабилизация? Вроде как жили, так и живем.
Ильнар Гарифуллин: В таком случае я могу маленький пример привести. В 86 году, когда сняли с поста Мидхата Шакирова очень большое значение имели не только большие коррупционные дела или преследование инакомыслящих, про которое писала газета «Правда» от 6 мая 86 года, но и многочисленные письма татар, которые писали в течение 6-7 лет в Москву в ЦК КПСС с жалобами на то, что убирают татарский язык из школ в татарской части республики, то есть в западной, и вместо них преподают башкирский, не поддерживают татарскую культуру. Это имело большое значение. После снятия Мидхата Шакирова даже известный член ЦК КПСС Егор Лигачев в своем выступлении не пленуме ЦК КПСС в февральском 88 году упомянул, что в Башкирии уничтожались татарские школы. В 2010 году режим Муртазы Рахимова ослабел не просто так же. Если сравнить ситуацию в Татарстане, там была преемственность между Минтимером Шаймиевым и Рустамом Миннихановым. В Башкортостане этого не случилось, потому что к 2010 году режим Муртазы Рахимова ослаб до такой степени, что он не мог диктовать какие-то свои условия, в Москве он не мог торговаться, потому что когда ты торгуешься, за тобой должен быть крепкий тыл. В республике ему не на кого было уже опираться. В республике была мощная оппозиция, пусть она к 2010 году не была такой сильной, как в середине нулевых, но условия были таковы, что реальной поддержки у этого режима в республике уже не было. Приватизация «Башнефти» проходила именно в период активности оппозиции Башкортостана. Первая волна была в 2005 году, когда был продан блокирующий пакет акции «Башнефти», и вторая волна была в 2008 году, когда уже режим ослабел. Как раз осенью Радия Хабирова выслали отсюда.
Руслан Валиев: То есть это было результатом невыверенной, неправильной национальной политики?
Ильнар Гарифуллин: Да, это был результатом невыверенной национальной политики, потому что благодаря этой национальной политике, в Башкортостане случилась консолидация оппозиции, и связующим звеном этой оппозиция как раз стала татарско-общественная организация. Это ни для кого не секрет.
Руслан Валиев: А если бы политика была иной, скажем так, более протатарской?
Ильнар Гарифуллин: Можно было бы в таких случаях найти золотую середину.
Приведено в сокращении.
Ильнар Гарифуллин, Эхо Москвы
Оригинал публикации
Гарифуллин: «Нельзя подходить по одним лекалам к тем республикам, где титульный этнос составляет 90-95% и к тем регионам, где титульный этнос составляет 20-30%»
Раздел: Новости | Просмотры: 39544 | Комментарии: 97