Если бы мы ее не сделали, не было бы у нас этого разговора, батя. И половины человечества тоже», — говорил облученный физик Гусев в фильме Михаила Ромма «Девять дней одного года». «Ее» — это атомной бомбы.

В этих словах — самое простое, понятное советскому обывателю, да еще в 1962-м, в год Карибского кризиса (он странным образом совпал с годом выхода кинокартины), объяснение доктрины ядерного сдерживания. У них (США) есть бомба — и у нас (СССР) есть бомба. Мы друг друга уравновешиваем. Они создают более совершенное оружие — и мы создаем. Ядерный паритет при понимании того, что если кто-то сделает смертельное движение первым, то все равно погибнет, удерживает сверхдержавы, а значит, и человечество, от ядерной войны.

За годы после падения железного занавеса ядерное оружие уничтожалось и вроде как — в теории — не распространялось. (Хотя на 30 или 40 тысяч Хиросим, по оценкам академика Алексея Арбатова, его хватит.) Главное же — ядерная война перестала быть основным страхом или даже вообще была подзабыта. И вот — Владимир Путин в фильме «Крым. Путь на Родину» заявил, что российское руководство в дни аннексии Крыма было готово применить ядерные силы.

То есть сначала Никита Хрущев поучаствовал в создании угрозы мировой ядерной войны в 1962 году — из-за острова Куба, теперь — Владимир Путин готов был это сделать из-за полуострова Крым. Кстати, Крым для президента России, как он уже не раз повторял, источник особой русской «духовности» (почему — неизвестно, но и не об этом сейчас речь). Но и для Хрущева Куба была именно что источником подлинной революционной «духовности» — чистой, пассионарной, утраченной бронзовевшим Советским Союзом.

Приведено в сокращении.

The New Times
Оригинал публикации

Связанные темы и персоны

Уфа, РБ, Башкирия, Башкортостан, Владимир Путин