Вроде все 1.000.000 раз сказано – но что-то на дне никак не выявляется. А в нем, как положено – вся суть «дела». В самом деле, откуда все-таки такой резонанс, такой сумасшедший мультипликатор?

История с обвинением молодого москвича — антифашиста Андрея Иванова — в разжигании вражды к социальной группе расистов многих потрясла своим идиотизмом. Когда я говорю о группе расистов, я не грешу против истины. Следственный комитет России заявил, что органы Владимирской области сочли признаками экстремизма, цитирую: «негативную оценку сторонников националистических взглядов, пропагандирующую неполноценность граждан по признаку их принадлежности к социальной группе «скинхедам».

История с забором губернатора Ткачева повторяется. Вчера ко мне домой снова приезжали полицейские в штатском, на этот раз из Геленджика. Дома были только жена и дети. По телефону старший оперативной группы сказал мне, что должен опросить меня по поводу заявления охранников ЧОП «Рубин».

В тот момент, когда судья Марина Сырова признала участниц Pussy Riot виновными в уголовном преступлении, она вынесла приговор не только этим трем девушкам. Полгода тянется это дело, которое стало даже более символическим, чем процесс над ЮКОСом. Я не знаю ни одного человека, который сказал бы, что то, что сделали Pussy Riot — это здорово. Они не герои, они не моральные авторитеты. Они поступили плохо!

За последнюю неделю 9 – 15 августа 2012: не менее 15 погибших, не менее 11 раненых. На прошлой неделе: не менее 11 погибших, не менее 10 раненых. В прошлом году за вторую неделю августа: не менее 38 погибших, не менее 17 раненых.

Продолжаю читать про президентские выборы в Питере. Целый мешок судебных исков. Один за другим. Среди разливанного моря беззастенчивой лжи и подлости, которым были эти выборы, попадаются все-таки совершенно душераздирающие какие-то вещи.

«Вспомните о традиционных нравственных ценностях церкви!» Эту полную достоинства реплику услышал я в одной из дискуссий о судьбе Pussy Riot. Но как историка больше всего заинтересовало меня в той дискуссии одно — о какой церкви речь? Если о сегодняшней РПЦ, то тут, должно быть, какое-то недоразумение. Ибо за РПЦ, начиная с середины XIII века, никаких нравственных ценностей не водилось. Нет у нее такой традиции. И доказать это для всякого, кто знает ее историю, не очень сложно.

Цинично констатируют: «Жизнь — штука сложная, и она одна»? Испытывают легкую неловкость и вечером, обнимая в постели жену, говорят: «Это все ради тебя, дорогая, и наших детей»? Заливают душу водкой? Ставят свечку и исповедуются? В то, что не понимают, когда совершают гадость, из-за которой другие идут по этапу, дети растут без отцов и матерей, люди теряют дело жизни или остаются без средств к существованию, — в это я не верю. Человек — если не брать совершенные отклонения — все-таки отличается от животного тем, что способен к рефлексии.

Репрессивный разворот последних месяцев: допросы, обыски, аресты, законодательное закрепление практик полицейского государства, жестокий абсурд суда над Рussy Riot и предстоящие процессы осенью — все это вызывает чувство ярости и тоски, памятное со времени преследования диссидентов. Нередко звучащее сравнение со сталинскими временами тут не подходит. Тогда на открытых процессах обвиняемые повторяли дикие вымыслы, сочиненные обвинением, и вместе с прокурорами клялись в преданности коммунистическим идеалам и лично товарищу Сталину. Роль адвокатов — разумеется, назначенных государством — была ничтожна. Демонстрация человеческого достоинства и независимости исключалась абсолютно. Тех, кто был наделен немыслимой силой духа и даже под пытками отказывался подписать признание, уничтожали тихо, не выводя на открытый процесс.

Евгений Ясин: «Наш кризис будет разворачиваться медленнее и намного дольше европейского — тем самым мы потеряем возможности для модернизации».